Провокации против России
Шрифт:
наркомат не имеет точно установленной фактической численности Красной Армии. Учет личного состава находится в исключительно запущенном состоянии;
нового мобилизационного плана Наркомат обороны не имеет. Переучет военнообязанных запаса не проводился с 1927 г.;
армия имеет значительный некомплект начсостава, особенно в пехоте, достигающей до 21% к штатной численности на 1 мая 1940 г.;
качество подготовки командного состава низкое. Занятия проводятся преимущественно в классах. Оперативная подготовка штабов неудовлетворительная;
крупных учений в полевых условиях с войсками не проводится. (Дополнительно отметим:
неправильно организовано обучение и воспитание войск, допускается много условностей, примитивизма, отсутствует реальное представление о суровой действительности войны.
«Мы до того избаловались сверху донизу, - говорил К. Тимошенко, - что ложно воспитывали себя и обучали бойцов, то есть ложно подготовляли нашу армию для борьбы с врагами. Допускали сплошь и рядом такие условности, которые иначе как преступлением назвать нельзя». (Военно-исторический журнал. № 1. 2001. С. 35.) Сказано это было Тимошенко в октябре 1940 г., то есть за восемь месяцев до начала войны.
Аналогичные недостатки отмечаются в акте во всех видах и родах войск, во всех службах и военно-учебных заведениях. Вооружение отстает от современных требований боя. Слишком мало автоматического оружия. Большой не-
25
комплект специалистов в ВВС, бронетанковых войсках, артиллерии. Войска связи не имеют устойчивой и непрерывно действующей связи, а также быстродействующих и засекречивающих приборов. Противовоздушная оборона войск и охраняемых объектов находится в состоянии полной запущенности и не отвечает современным требованиям.
Одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны является организация разведки, отсутствие систематического поступления данных об иностранных армиях.
Из всего оказанного в акте передачи ставился диагноз: Красная Армия не в состоянии проводить ни крупных наступательных, ни оборонительных операций. Вооруженные силы не готовы к современной войне - не было оперативных и мобилизационных планов, обученность войск и штабов была неудовлетворительной, общесоюзная подготовка резервистов отсутствовала, материально-техническое обеспечение и состояние запасов всех видов были удручающими.
Такой была Красная Армия в мае 1940 г. Тот, кто хотя бы немного мыслит в военном деле, должен понимать, что ни о какой превентивности и речи быть не могло. Война надвигалась неотвратимо, а Сталину почти все надо было начинать заново - формировать механизированные соединения, налаживать массовое производство новой танковой техники, новых самолетов, артиллерии, оборудовать театры войны, строить оборонительные сооружения на новой границе, почти заново создавать систему управления и взаимодействия между верховным командованием и штабами военных округов, между соединениями и частями. Восстанавливать разведку всех видов, особенно агентурную. Такова была горькая реальность!
Между тем довоенная советская теория требовала от военно-политического руководства при подготовке страны к обороне иметь:
1. План войны, под которым понималось стратегическое развертывание.
2. План мобилизации - общей и частичной.
26
3.
К этому нужно добавить, что довоенные теоретические рассуждения советских военачальников по вопросу начала войны были вполне современными. В частности, они считали, что:
содержание плана войны должно включать: глубокую и всестороннюю оценку противников; определение главного театра войны; военную цель; распределение сил и средств, установление срока их готовности к началу операции; план первых операций; план обороны государственной границы;
мобилизация есть война и «иного понимания мы не мыслим» (Б. Шапошников). Приказ правительства об объявлении общей мобилизации есть фактическое объявление войны. Мобилизация может носить эшелонный характер. При этом приведение в боевую готовность первого эшелона должно быть: 1) вполне достаточным по силам и средствам; 2) кратковременным, дабы была возможность в дальнейшем продолжать мобилизацию следующих эшелонов;
возможно нарушение противником государственной границы крупными силами до объявления войны;
для первого столкновения надо подготовить возможно большие силы, хотя бы и с крайним напряжением. Причина та, что первая неудача нежелательна сама по себе и никто сознательно не захочет ей подвергнуться; она притом всегда окажет вредное влияние на последующие столкновения; невыгодное влияние тем больше, чем значительнее размер этой неудачи;
ведение оборонительных сражений считалось вполне правомерным и необходимым для подготовки в последующем нанесения контрударов.
В целом советская военная наука того времени отвечала требованиям войны. Мы имели разработанную теорию глубокой операции с использованием крупных масс танков, авиации, артиллерии и воздушных десантов. Принципы использования видов вооруженных сил и родов войск определялись в основном правильно.
27
К сожалению, в советской военной теории того времени имелись серьезные провалы, особенно в части, касающейся процесса вступления государства в войну. Для подтверждения сошлюсь на совещание высшего командного и политического состава Красной Армии 23- 31 декабря 1940 г. В ходе этого совещания фактически без достаточного внимания остались два важнейших вопроса, игнорирование которых привело наши войска в начале войны к катастрофе и большой крови.
Первый вопрос состоял в том, что опыт войны на Западе (1939-1940 гг.) учитывался в основном в области оперативного искусства и тактики. Что касается стратегии, то на этот счет С. К. Тимошенко в заключительной речи на совещании сказал: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового».
Такой вывод наркома обороны не отражал реальности происходящих изменений в военной стратегии фашистской Германии (в характере вооруженной борьбы, ее масштабах и скоротечности, в оценке технического оснащения германской армии, ее ударной мощи). Это ослабляло внимание военного руководства к указанным стратегическим проблемам., к вопросам практической подготовки страны и армии к войне, учитывая, что его заключительная речь была направлена в войска в качестве директивного документа.