Проза, рецензии, стихотворения
Шрифт:
Салтыков, лично испытавший в годы своей юности могучее воздействие сценического искусства Щепкина, высоко ценил его талант и не раз характеризовал его общественное значение для развития русской передовой мысли. Но, так же как и Герцен, Салтыков видел, что годы крепостного рабства и общая придавленность русского общества оставили свое «клеймо» на личности великого актера. Вызванные чтением «Записок…» Щепкина размышления о «самой страшной стороне неволи», когда она налагает руку на «внутренний мир человека», входят в постоянно занимавшую Салтыкова трагическую тему о разлагающем действии насилия и рабства на волю людей. Наиболее полно эта тема разработана в «Пошехонской старине».
Стр. 437. Мы слышали, что биография Щепкина пишется и что с этою целью… собираются материалы. — Речь идет, по всей вероятности,
Моя судьба. М. Камской. Москва. 1863 г
«Совр.». 1864, № 4, отд. II, стр. 258–261.
М. Камская — псевдоним Е. А. Слонцовой, второстепенной писательницы из круга «Русского вестника». Заметка Салтыкова представляет интерес не отзывом о совершенно справедливо забытой книге писательницы («роман ее положительно плох»). Заслуживают внимания содержащиеся в рецензии рассуждения Салтыкова по женскому вопросу и об английском «домашнем романе», в частности отзывы об известных романах «Адам Бид» Джордж Эллиот (1859) и «Джэнн Эйр» Шарлотты Бронте (1847).
Стр. 441. «В ожидании лучшего». — Этот роман Н. Д. Хвощинской-Зайончковской, писавшей под псевдонимом В. Крестовский (не смешивать с Всеволодом Крестовским), был напечатан в «Русском вестнике», 1860, №№ 7–8, и в том же году вышел отдельным изданием.
Рассказы из записок старинного письмоводителя Александра Высоты
С.-Петербург. 1864 г
«Совр.», 1864, № 4, отд. II, стр. 261.
В резко отрицательном отзыве «Современника» (1864, № 1) на «Сатирические очерки и рассказы» П. Н. Горского говорилось, что автор их обладает ничтожными литературными способностями, вовсе лишен наблюдательности и т. д. Автором этого отзыва, который Салтыков переадресовывает А. Высоте, был А. Ф. Головачев («Литературное наследство», т. 53–54, М. 1949, стр. 269).
Сборник из истории старообрядства. Издание Н. И. Попова
Москва. 1864 г
«Совр.», 1864, № 4, отд. II, стр. 266–267.
Рецензированный сборник составлен собирателем материалов по истории старообрядчества, их издателем Н. И. Поповым. Как издатель документов Н. И. Попов пользовался устаревшими и примитивными приемами. Он не очень удачно отбирал и систематизировал публикуемые материалы, что и послужило причиной резко отрицательного отзыва Салтыкова об одном из выпущенных им сборников. Но в изданных Н. И. Поповым документах, почерпнутых из собственного собрания рукописей, хранящихся теперь в Рукописном отделе Гос. библиотеки СССР имени В. И. Ленина, имеются весьма ценные материалы по истории старообрядчества.
Стр. 443…судя по отрывку, помещенному в журнале «Эпоха»… — В журнале «Эпоха», 1864, № 1–2, был помещен отрывок из романа Вс. Крестовского «Петербургские трущобы» («Ерши»).
Чужая вина. Комедия в пяти действиях. Ф. Н. Устрялова
С.-П.-бург. 1864 г
Впервые — без вводного «теоретического» раздела и заключительного абзаца — в «Современнике», 1864, № 5, отд. II, стр. 57–59. Полностью, по корректурным гранкам, опубликовано В. Э. Боградом и С. А. Макашиным в «Литературном наследстве», т. 67, М. 1959, стр. 359–362. На л. 1 гранок — помета: «2 корр<ектура> мая 23».
Спустя четыре года Салтыков повторил некоторые
Это второй отзыв Салтыкова о драматургии Ф. Н. Устрялова. Первый — о пьесе «Слово и дело» — был напечатан в «Современнике», 1863, № 1–2 (см. в наст. томе статью «Петербургские театры», I).
И в той и в другой пьесе автор задавался целью поисков «положительных сторон» в современной русской жизни, находившейся, после спада революционной волны начала 60-х годов, в полосе реакции. Либерал по своим политическим взглядам и в этом качестве противник революционно-демократической идеологии, Устрялов стремился противопоставить «отрицательным» героям «нигилистической литературы» (в первую очередь Рахметову) «положительный» тип новейшего «русского деятеля», представленный в «Чужой вине» в образе Зарновского, в «Слове и деле» в образе Вертяева («современного Молчалина»), а в «антинигилистическом» романе В. П. Клюшникова «Марево», в образе Русанова.
Салтыков разоблачает реакционно-охранительную суть «нового рода сочинительства, который все более и более ищет утвердиться» в русской литературе. «Сочинительство» это иронически определяется как «хорошее направление» и как «львовская школа» — по имени ее родоначальника либерально-обличительного драматурга Н. М. Львова, популярного в пору общественного подъема конца 50-х годов. Позднее, в упомянутой выше рецензии на пьесу Н. М. Чернявского «Гражданский брак», Салтыков назовет «львовскую школу» «необулгаринской» и скажет, что она «поставила целью своих усилий утверждать утвержденное, защищать защищенное и ограждать огражденное», то есть стоять на защите существовавшего «порядка вещей». Вместе с тем критика «львовской школы» — явления, казалось бы, уже устаревшего для 1864 г., — заключала в себе, в несколько замаскированном виде, отповедь Салтыкова Писареву, объявившему в «Цветах невинного юмора» автора «Губернских очерков» одним из основоположников либерально-благонамеренного направления в обличительной литературе и в этом качестве будто бы предтечей и союзником Львова. В рецензии имеется и ряд других отголосков полемики с Писаревым. «Что усматривает перед собой писатель, действующий на почве отрицательной?» — спрашивает Салтыков. И отвечает: одни «свиные рыла». «Ясно, — иронически резюмирует далее Салтыков, — что таким свинорыльством удовлетвориться нельзя. Даже критики строгие и наименее благосклонные к свиным рылам, как, например, г. Писарев, и те советуют оставить их в покое, и те говорят: довольно! давайте-ка поищем чего-нибудь положительного; достаточно разрушать, будемте созидать!» Совет оставить в покое «свиные рыла» и обратиться к чему-нибудь положительному — это полемический отклик на знаменитое писаревское поучение Салтыкову из тех же «Цветов невинного юмора»: «бросить» Глупов, оставить его в покое и обратиться к созидательному труду популяризатора естественнонаучных знаний.
Затрагивают Писарева и те места рецензии, где речь идет о занятиях «скромной наукой». В годы спада демократического движения литература «благонамеренных усилий» особенно старалась пропагандировать привлекательных для молодого поколения положительных героев, находящих свое призвание вне сферы прямых политических интересов, в том числе и особенно, в науке. Салтыков считал, что естественнонаучная пропаганда и культурничество в статьях Писарева 1863–1864 гг. являлись, объективно, выражением его наметившегося отхода от общественной борьбы. Поэтому он вкладывает в уста либерально-благонамеренного Устрялова такое сближение группы Писарева — Зайцева с группой Каткова: «…нет, мы не отрицатели и не разрушатели, но скромные созидатели, действующие иногда по рецепту «Русского слова», а иногда по рецептам «Русского вестника».
Стр. 444…не умеет отличить прогресса истинного от прогресса преувеличенного… — Ирония для обозначения: в первом случае — половинчатости, куцести реальных итогов реформы 1861 г., крепостнической по своему характеру и не осуществившей ни одной из надежд на политическую демократизацию режима; во втором случае — тех требований радикальных общественных преобразований в интересах народных масс, с которыми выступали революционные демократы и которые были направлены против существовавшего порядка.