Шрифт:
Проза в жизни
«…Проза жизни… Прекрасней прозы
Я не читывал никогда!..»
Геннадий Григорьев
Автобиография она же предисловие
Родился в городе Туапсе в1966 году. Детство, отрочество и пр., прошли в городе Североморске. По окончании средней школы в 1983 году поступил на физико-математический факультет Карельского Государственного пединститута, откуда по прошествии полугода был отчислен. В 1984 году поступил в Мурманский филиал Ленинградского инженерно-строительного института на факультет «канализации и вентиляции», ну или чего-то там в этом роде. В этом же году был призван матросом
В разное время работал почтальоном, электромехаником средств почтовой механизации, пулеметчиком, радиотелефонистом, сторожем, старшим инспектором по особым поручениям (за несомненные успехи на оном поприще, неоднократно поощрялся незначительными денежными премиями, двумя-тремя жуткого вида вазами, медалью «За отвагу» и радиоприемником «Альпинист»).
В настоящее время нахожусь на пенсии по выслуге лет. В свободное от праздности время безвозмездно чиню и устанавливаю сантехнику друзьям и знакомым или снимаю для различных телекомпаний документальные видеофильмы (преимущественно под водой).
Сказки народов Севера
Г. Х. Андерсену посвящается
Только собрались с Беком отобедать, тут же прибежал оперативный дежурный. Стал таращить глаза и часто дышать. А все потому, что начальник штаба не может выйти с нами на связь. Какой кошмар! Мы потому-то и заблокировали все каналы, чтобы ни одна сука не могла в обед до нас дозвониться. С досады шмякнув уже размоченной в чае галетой о коммутатор, Саня соединился с начштаба. Переговорив, он задумчиво посмотрел на жестянку с рыбными консервами, россыпь галет и две пол-литровые банки с чаем.
Бек сочувственно вздохнул и аккуратно отложил уже надкушенную галету.
– Вызывает?
– Ешь без меня.
Решив, что посокрушался вполне достаточно, Тоджедин снова взялся за галету.
– Почему не на камбузе? – начштаба Лазарев был свиреп, немногословен и лыс. Текстурой своей проплешины он более всего рифмовался с полированной столешницей непомерного начальственного стола.
– Спасибо, я сыт, товарищ капитан 2-го ранга.
– Та-а-ак. Понятно…
Саня понял, что переборщил.
– Я на коммутаторе, вахтенный…
– Я уже понял, что сегодня именно гвардии матрос Алексеев на вахте! Хрен куда дозвонишься! Ладно… Ты, говорят, что-то там пишешь…
– Никак нет, товарищ капитан 2-го ранга. Все врут.
– Ты, это, не придуривайся. Мне особист докладывал…
Кап-два поморщился, явно тяготясь разговором.
– Понимаешь, у меня сын маленький. Так вот… Он любит, чтобы ему перед сном сказки читали. Заехал в книжный, накупил разных там книжек, а ему не нравится… Плачет. Напиши какую-нибудь сказку… Мне бы недельку перетоптаться, а там жена от матери приедет… Ну, что, напишешь?
– Напишу.
– Сегодня суббота, в казарму можешь не ходить, я скажу дежурному. До понедельника кабинет в твоем распоряжении. Чай, сигареты, консервы в шкафу.
– Понял. В роту могу не ходить…
Крайний раз Саня ходил в роту месяца три назад. Забежал на минуту согреть ноги.
Все это время он ночевал в штабе, в этом самом кабинете, на этом самом столе, укрываясь шторой.
Когда Лазарев ушел, Саня обстоятельно выпотрошил все кабинетные «закрома».
Данные манипуляции производились с завидным постоянством, но на сей раз куда как обстоятельней и бесцеремонней. Через полчаса в высокий начальственный кабинет понабилось всякой штабной шушеры, начиная с еще «со вчера» обкуренного чертежника Алима и заканчивая золотушным мичманом из минно-торпедного отдела. Еще через полчаса они доели все консервы, «расстреляли» большую часть сигарет и допили принесенный с собой спирт и огуречный лосьон. С утра, когда вся шушера расползлась по штабу, а мичман ушел похмеляться в свою плавказарму, Саня засел за писанину.
«– Привал, отцы! – зычно рявкнул кривоногий, приземистый крепыш, облаченный в бесформенный балахон, заляпанный бурыми маскировочными разводьями. Чуть помедлив, добавил, блаженно ощеряясь:
– Никотину откушаем…
Народец (чуть менее приземистый и кривоногий), коим он заправлял, упрашивать себя не заставил и резво попадал у подножия огромного дуба. Плотный клуб
– Бегом! Марш! – Уже на краю поляны коммандос с Большой Кокардой притормозил и, развернувшись всем корпусом, припал на одно колено, чтобы воспользоваться услугами подствольного гранатомета. За мгновение до выстрела кот двумя лапами выдернул из дерева саперную лопатку и ловко парировал «подачу». Граната разорвалась в десятке метров от коленопреклоненного милитариста, слегка контузив, но, впрочем, не причинив тому существенного урона.
«В-о-о-здух!» – заходивший на боевой разворот летательный аппарат неприятно поражал целым рядом конструктивных особенностей, точнее нелепостей: стреловидность крыльев ежесекундно изменялась, а носовая часть фюзеляжа состояла из трех устрашающего вида элементов, увенчанных обтекаемыми змеиными головенками.
Входивший в состав группы оператор переносного зенитного ракетного комплекса выказал недюжинную сноровку и расторопность. Еще до выхода на линию атаки аппаратик был облучен лазерным дальномером, «сосчитан» и после того, как манкировал запросом «свой-чужой», навстречу ему ушла зенитная ракета. Просканировав «борт», ракетная головушка самонаведения из всего диапазона излучений (электромагнитного, акустического и прочего) обнаружила лишь инфракрасный. После чего резво юркнула туда, где, по ее электрическому разумению, располагалась дюза реактивного двигателя – под хвост рептилии. Горыныч рухнул где-то неподалеку. Воодушевленные лихой победой вояки поспешили к месту предполагаемого падения. Сбитый «аппарат» лежал ничком, трогательно сложив дурацкие перепончатые крылья. Кто-то из вояк на бегу лупанул ему в борт длинной очередью. Пули отрикошетили, собрались дружной стайкой и повтыкались в пенек, за которым укрылся лихой зенитчик. Замутненный термобарическим расстройством желудочно-кишечного тракта взор рептилии как-то вдруг прояснился. Причем, всех трех пар глаз одновременно. «Центровая» из головушек ушла вверх и, чуть покачиваясь на трехметровом стебле шеи, стала раздавать ценные целеуказания:
– Вправо дистанция – тридцать, влево – тридцать пять, поправкой на ветер можно пренебречь… Цель групповая, легкобронированная, условно съедобная… Работаем на прямую наводку.
Две другие головушки, вытянувшись в струну, недобро прищурились и в унисон доложились, что цели захвачены, кулинарные предпочтения определены, время термической обработки задано. Однако последовавший вслед за этим дуплет оказался значительно ниже расчетной огневой мощи Горыныча. Следствием попадания зенитной ракеты в «корму» дракона явилась своего рода «диарея», обусловившая то, что изрядная часть мощностей ушла «в дюзу». Тем не менее, оставшегося с лихвой хватило на полную эпиляцию волосяных покровов атакующих, равно как и на то, чтобы из полопавшихся авизентовых бронников, нафиг повысыпались все бронепластины.