Проживи мою жизнь
Шрифт:
– С парнями танцевала?
– Нет, она с ними даже не вставала в пару никогда, только с девчонками. Это я с ними номера, например, работаю, а Марта – нет. Марта в танго была жестока и нежна, и для неё танго – только свобода, где не надо даже любви, она вела, будто черпая руками, грудью, поворотом головы тени смелости и дикой страсти. Ты бы видела её: лукавство и детство, возносила и крушила, и эти её движения в танце были как продолжение её огромной души.
Знаешь, кто-то из наших поэтов сказал очень точно: «Март. Провода оглушённой печали тянутся нервами над головой… Девушки клеятся, будто листочки у позвонка…» [11] . К Марте
11
У. Ангелевская.
Верлен осторожно, будто пробуя босыми пальцами воду в проруби, спросила:
– Ты говоришь, что чуть не поссорились. А что потом? Как твои преподаватели к Марте относились?
– Отлично! Все очень быстро подружились, и мы много бродили всей компанией и по крышам, и в метро, и просто по проспектам. Нас набиралось человек по десять – двенадцать, иногда больше. После таких гуляний к нам в школу постоянно кто-то новый приходил. Например, до сих пор помню, как появился Пашка. Он у нас сейчас главный фестивальный спонсор. Где-то в самом начале августа мы с Мартой и ребятами из школы танцевали на Стрелке. Вечер, тепло, было даже немного солнца, и тут возникает Пашка. Шёл, видимо, куда-то по делам, но остановился, вид у него был смешной такой, ошалелый. Наверное, в первый раз видел, как люди на улице танго танцуют. Ну вот, остановился, как ты вчера, метрах в пяти, и всё смотрел, смотрел, даже трубку не брал, всё сбрасывал. Потом, когда мы закончили, подошёл, спросил, как нас найти. Мы тот август вообще очень часто гуляли впятером – я, Марта, Костя, Володя и Пашка.
– А с кем-то из них или, может, с другими учениками сестра ходила отдельно?
– Нет, мне кажется, что мы всегда были вместе, по крайней мере, когда были практики, или милонги, или когда мы снимали клипы. А с девчонками из школы Марта вообще никогда ни на какие свидания не ходила.
– Хорошо, тогда вот вас пятеро приятелей. Кабаки? Рестораны? Бары?
– Нет, что ты, Марта не пошла бы ни с одним из них ни в какой бар. Она со мной-то очень редко ходила. Хотя… Не уверена. Мы же не каждый вечер были вместе.
– Разве? Вы же… Ну, ты понимаешь…
– Почему ты удивляешься? Марта и я – это не одна река, это как дельта Невы: мы сходимся и расходимся, огибаем свои острова и вновь встречаемся. Знаешь, мне в отношениях с Мартой никогда не приходилось сталкиваться с… Как ты сказала? Упёртостью? Хотя… мы и не ссорились, чтобы нужно было мириться. Даже когда мы вместе ездили на несколько фестивалей, и в Варшаву, и в Берлин, а это всегда очень сложно.
– Девчонками катались только, что ли?
– Нет, мальчишки тоже ездили с нами, да нас человек десять было, как минимум. А почему ты про них спрашиваешь?
Майя пожала плечами, предпочитая не отвечать. Диана внезапно сверкнула глазами и с каким-то отчаянным воодушевлением выпалила:
– Слушай, если тебе это так интересно, ты же можешь прийти к нам на занятия, я тебя познакомлю. Сама всё и всех увидишь. Приходи, пожалуйста!
Диана очнулась и поняла, что уже довольно долго стоит, опираясь на парапет и слепо глядя на канал Грибоедова. И слёзы градом катятся по лицу, стекая за воротник, щекоча и кусая, и осознание того, что вот, чужому, но непонятно почему вдруг ставшему на какое-то время самым близким человеку свои мысли, свою сказку, вот так отдать, откровенно и беспечно, и как узнать, что понял этот человек, что он услышал, какие выводы сделал и вообще – зачем, зачем она появилась, зачем, будто живучий бамбук, вцепилась корнями в рёбра, в самое сердце, не давая вздохнуть, оглушая
Когда девушки вышли из бара, закат уже развесил в небе рубиново-золотистые полотнища и горстями швырял в них кучи серебристо-стылых хлопьев перистых облаков. Майя невольно поймала себя на мысли, что слишком пронзительно стала воспринимать игру света, воды и теней. Какая-то невиданная усталость накатила. Но проводила Диану к её приткнутому почти возле пешеходного перехода красному «Фиату», вежливо кивнула, будто и не было этих двух часов задушевных разговоров, и отступила на тротуар, сознательно не оглядываясь на отъезжающий автомобиль.
Верлен чувствовала себя вымотанной так, будто не спала часов тридцать и при этом пробежала десятки километров с полной выкладкой. Как оказалось, к такому разговору с Дианой она была абсолютно не готова. Вместо того, чтобы разговорить танцовщицу, вдруг вспоминала вслух такие детали, о которых не думала годами. Она даже не представляла, что некоторые фразы, сказанные Мартой, помнит почти дословно. Или домыслила их сама? Да нет же, в их семье только младшей сестрёнке достался поцелуй Бога в макушку, только Марта могла так легко нанизывать слова, будто бисер, и получалось из этого бисера неожиданное и единственное в своём роде украшение.
Диана тоже… говорит, как поёт… заслушаться можно. «Вот ты и развесила уши, да ещё и сама расчирикалась пыльным воробьём, – злилась на себя Майя. – Ладно, по крайней мере, все имена мне уже известны. Никаких новых лиц пока нет. Значит, нужно разговаривать дальше, вспоминать, подталкивать Орлову».
Майя невидяще уставилась в полыхающее небо: горло саднило, скулы горели, дыхания не хватало. Диана казалась вполне искренней, когда говорила о Марте. Одёрнула себя:
– Но это ничего не значит. Ты тоже можешь быть прекрасной актрисой, когда тебе нужно. Только сегодня ты почему-то даже не вспомнила, что с добычей нужно играть. Да что с тобой не так? Стоп, хватит копаться в себе. Вот твоё такси, езжай, проверяй, куда птичка полетела.
От этой несвойственной вечерней искренности перед чужим человеком сводило зубы, как от ледяной воды, и зябко вздрагивали под тёплым длинным чёрным пиджаком прямые плечи.
Села в предупредительно помигавшее поворотником жёлтое «Шевроле», сказала, что будет говорить, куда ехать, по ходу движения, и взглянула на экран телефона, куда постоянно передавался сигнал движущегося «Фиата». Вообще-то наружкой занимались другие люди, но так как отец не давал добро на наблюдение, в её расследовании помощников практически не было. Но эта потеря времени почему-то совершенно не расстраивала Верлен. Ей хотелось самой проследить, куда заторопилась Орлова, и она даже не пыталась объяснить себе причину такого желания.
Майя прокаталась пару часов и поменяла три такси, пока кружение по городу не закончилось. В принципе, все места, куда заглядывала Диана, были уже давно известны и нанесены на карту как проверенные и связанные исключительно с работой танцовщицы. Но вместо того, чтобы пойти домой, Орлова поставила машину во дворе и пошла пешком к набережной. Конечно, можно было поехать домой, но оставить наблюдение оказалось не так-то просто. Охотничий азарт это был или что-то иное, Майя даже не стала задумываться. Сегодня вообще всё шло не как обычно, и над деталями насыщенного вечера можно подумать потом, записать, зарисовать, оценить и выбросить ненужное, оставив только самое важное.