Прозрачное вчера. А ты не знаешь…

Усевич Мария

– У нас хорошая сплитсистема, – начала Стольман, идя следом за ней. – Советую ею воспользоваться. Сегодня воздух напоминает выбросы сернистого ангидрида с рядом подобного рода химических веществ, которые с тревожной частотой обнаруживаются в составе осадков. Кстати, под вчерашний ливень я не попала, спасибо боссу. Я каждый день благодарю небо, что у нас такой шеф. Именно благодаря таким людям у нас есть работа.

– Так если предположительно я попала под вечерний дождь – значит должна облысеть? Или покрыться волдырями? – с настороженностью уточнила Кэрри.

– А вы попали под него, или это только гипотеза?

– Попала… Но как видишь, жива и здорова! – Женщины немного расслабились в минутном смехе. – Что там с мистером Герра? Ты перезвонила?

– Синьором Герра, – поправила ее Стольман. – И да, я дозвонилась. Он был не против подождать босса

во второй половине дня в его кабинете, хотя я считаю это большой наглостью. Замечу, он спокойно выслушал мои возражения, но сделал вид, что не услышал, отчего мне пришлось напомнить, что он не у себя дома. Шеф, конечно, будет возмущаться, почему я позволяю себе так обращаться с партнерами, поэтому на всякий случай подготовила объяснительную речь. Однако, с другой стороны, заметила, что мистер Бронс по–особенному относится к нему. Так что, вероятно, кабинет все же будет в его распоряжении….

– Вот как? Ну раз встреча настолько важна…. Значит, после обеда буду рада освободить это кресло и не мешать синьору–«главный партнер» ожидать брата. – Кэррингтон была чужда подобная манера общения, но стоит поучиться этому мастерству, иначе скоро она превратится в слепого котенка, который ничего не видел, кроме придуманного мира кино. А в реальность полезно окунуться время от времени. – Так чего он синьор?

– Не знаю. Он постоянно меня поправляет при таком обращении. Вероятно, иностранец. Я уже себя исправила. Вот что упустила… Он настоял на том, чтобы ждать здесь с намеком на неверие в отсутствие мистера Бронса… Тут мне пришлось предложить ему приехать прямо сейчас и побеседовать с Вами, если для него это так важно. Но, узнав, что сегодня Вы в кресле главы – как тут же передумал… Я не смотрю фильмы, подобные тому, в каком Вы снимаетесь… Но Вы уверены, что рейтинги растут? Сегодня мне показалось, что это даже способно отпугнуть такого настойчивого человека.

– Все нормально! – махнула рукой Кэрри. – Вероятно, он посчитал, что, если хотя бы час фирма находится под управлением актрисы погорелого театра, значит с предприятием лучше не связываться! Но будет печально, если я таким образом лишу Вас партнера…

– Не беспокойтесь, миссис Эласдер! Как я уже говорила, это скорее что–то вроде светского визита, нежели деловые отношения. Он подумывает подъехать к 5pm. Мистер Бронс точно будет на месте?

– Да, не беспокойтесь, Стольман. Дай Бог, я тут за «главную» первый и последний раз! – подытожила Кэрри и театрально закатила глаза.

Как вдруг ей стало не хорошо: она часто задышала, откинулась в кресле, и ее веки медленно начали опускаться.

– С вами все в порядке? Может, вызвать врача?

– Не стоит беспокоиться. Этого стоило ожидать… Оставь, пожалуйста, меня минут на пятнадцать. Потом продолжим.

Как только двери за секретаршей закрылись, Кэррингтон осторожно добралась до дивана, легла, прикрыла глаза и только так почувствовала себя лучше. Кэрри не заметила, как усталость взяла верх, и она уснула. Стольман не затруднила себя проверить, почему девушка не отвечает по громкой связи, и зашла в кабинет. Своим видом крепко спящей женщины Кэрри служила наглядным пособием того, что не только бизнесмены способны выкладываться на полную катушку, но и другие профессии также требуют большой отдачи энергии. В частности, ремесло актрисы обязывало иметь лабильную психику, так как по сигналу режиссера нужно было в считанные минуты суметь настроить себя либо на безудержный смех, демонстрируя веселье, либо изменить внутреннее состояние на сто восемьдесят градусов и заставить зрителя поверить в твои слезы. Стольман же считала себя способной пахать на фирме по двадцать часов в сутки, ведь ее энергия всегда при ней, создавая новый закон ее сохранения: отдаваясь любимому делу – столько же получать взамен. В отличие от нее, Кэррингтон всем своим видом вещала о том, что работа отбирает последние силы, не говоря о ее хаосе в личной жизни, какая была и есть под прицелом общественности. Помощница наслышана об этих закамерных страстях. Кэрри не создавала впечатление того, что ей хорошо от качелей между мужем и партнерами по кино. Теперь секретарша убедилась, что создавшийся образ о сестре босса – лишь продукт симбиоза желтой прессы и родственных им передач на телевидении, которые зарабатывают рейтинги, придумывая небылицы либо вопиющие случаи грубой клеветы в сторону популярных личностей. Средства массовой информации и скандалы, как правило, в одной лодке. Зачастую в последнее время процессы по факту защиты чести, достоинства и деловой репутации притормозили безобразную

наглость со стороны СМИ, но, тем не менее, их достаточно много. А как показывает жизнь, в актерской профессии надо иметь стальные нервы для противостояния этим явлениям. Как заметила помощница, миссис Эласдер с этим плохо справляется. И вообще, почему женщина должна на себя так много брать? Муж тоже должен быть с ней в коалиции против легальных сплетников. Хотя, исходя из слухов, Стольман сделала выводы, что все, как в классике жанра: женщина доказывает свое желание сохранить пару, в то время как мужчина не помогает ей в этом, а занимается топлением семейной лодки… Тут надо сильно любить, чтобы бороться и выйти победительницей… А Кэррингтон явно не выигрывала сражения, так как печать боли на лице во время глубокого сна говорила сама за себя. Даже если человек и носит маску, то не сейчас, когда не знает, что за ним наблюдают. А на лице был еще и отпечаток потерянности с безысходностью. Стольман хоть и состоит из необычного сплава, но все же женщина, которая наделена интуицией и талантом по глазам находить ответы. В случае с сестрой шефа она без слов почувствовала, а теперь и наверняка знает, что представляет собой Кэррингтон. И почему она считала, что шеф с сестрой разные? Да потому что делала тактическую ошибку, опираясь на портреты журналистов. Ее Босс – человек с большой буквы, и сестра оказалась такой же достойной женщиной, в беседе с которой не подмечается надменности и чувства превосходства над остальными. Теперь помощница будет следить за собой во время общения с Кэрри, которую записала «в свои люди».

Девушка была поглощена миром снов. Как редко они ей снились! А теперь с каждым разом все ярче, принося ей положительные эмоции. Сейчас она видит себя на шезлонге во дворе особняка. Она его никогда не видела, но это незнакомое красивое место у бассейна она считает своим домом. Откуда–то играет ее любимая песня «Amarte a ti», и ее переполняет нега, переплетенная с радостным ожиданием кого–то. Может, Дэна? Нет. Этот мужчина иной: он ее любит, заботлив, и самое главное, она уверена в нем, как в себе самой. Давно с ней такого не было… Это ее дом, и ждет она своего мужчину. Кэрри понимает, что как жена она обязана позаботиться об ужине для него, поэтому тревожно открывает глаза, чтобы в спешке пойти на кухню, как по дорожке от дома к бассейну она видит Его силуэт. Как на зло солнце светит ей прямо в глаза, но Кэрри не чувствует его жгучих поцелуев на коже. Пытается встать, но не может. Хочет прикрыть глаза ладонью, чтобы лучше рассмотреть Его. Есть страх, что это Дэн. Но откуда ему тут взяться? Она его не звала в свои грезы. Мужчина подошел к ней близко и, наконец, перекрыл яркий свет лучей. Теперь Кэрри его видит… и узнала. Ее недавний знакомый Франко был одет в деловой костюм бежевого цвета. Воротник белой рубашки был расстегнут на пару пуговиц, и галстук он держал в руках вместе с темно–синим чемоданом. Он присел на корточки, и их лица оказались на одном уровне. Кэррингтон хотела встать или поменять положение, уж больно откровенной была ее поза, но не смогла: тело ей не принадлежало. Она была лишь безмолвным свидетелем этой сцены.

– Ты не сгоришь? – спросил он и улыбнулся, подняв солнечные очки. – Я прошу быть осторожнее, загорая в дневное время. Во время сиесты у нас принято находиться в том же положении, что ты сейчас, только в доме, пока солнце совсем не обожгло твою светлую кожу. Ты же не забыла, что в конце недели нас пригласила на выходные чета Трельотинни? Тогда подымайся и иди в дом, иначе у тебя появится много родственников среди вареных лобстеров, – неудачно попытался пошутить Франко. – Как ты заметила, я сегодня пораньше, поэтому, пожалуйста, закончи на сегодня солнечные ванны, и пойдем в дом…– подмигнул он и снова показал свои красивые зубы, растянув в улыбке губы, которые на редкость для мужчин имели симпатичную форму бантиком. Франко нагнулся и поцеловал ее легким прикосновением в губы. – Я могу тебе предложить вместо воздушных ванн полежать со мной в джакузи… Догоняй, – вновь подмигнул он Кэрри, встал, и, захватив чемодан, направился обратно к дому. Она ощутила острое желание подняться и последовать за ним, но тело было как свинцовое. Ей хотелось крикнуть, чтобы он помог ей, но не смогла выдавить из себя ни звука… Тем не менее она старалась, прикладывала все силы, чтобы оторваться от шезлонга хоть на сантиметр, но, кроме слабого стона, ничего не добилась. Слезы брызнули из ее глаз. Кэрри так хотелось к нему!… И долго ей так продолжать лежать? Без сомнения, он обязательно вернется, как только заметит, что ее все нет и нет. Это только вопрос времени…

Конец ознакомительного фрагмента.