Прозрение. Том 1
Шрифт:
Слава беспамятным, память на коды у меня хорошая.
Я шагнул к одному из гигантских экранов, ослепших после моей шутки с оркестром, и переключил его в коммуникативный режим. И набрал личный код Локьё.
Губернатор тем временем окончательно пришёл в себя, а вокруг паслось достаточно охранников. Я помассировал больное плечо. Стрелять они побоятся, слишком много вокруг высокопоставленных тушек, но рука, изнасилованная туристкой, болела всё сильнее. Сколько же мне потребуется ждать, пока эрцог отзовётся? По универсальному корабельному времени сейчас полдень, однако
Я повернулся к охране лицом, размышляя, кого первым скинуть со сцены.
Локьё спас меня. Вернее, спасло то, что по жизни эрцог был приличным занудой и всегда тянул одеяло на себя. У нашего комкрыла и личные вызовы первым принимает дежурный. Но эрцог дома Сиби не доверял никому. И меня изучил, как облупленного. Прошлый свой визит я начал с того, что взломал оборону Тэрры и загадил планету живыми кристаллами.
Голограмма командующего появилась перед экраном, и губернатор, которому уже сунули сосуд с водой, икнул неожиданно громко и протяжно.
— Повернись, — сказал я начальнику охраны.
Тот мельком глянул через плечо и копыта его вросли в полимерное покрытие сцены.
Раздражение оторванного от своих дел командующего эскадрой юга отлично передавалось и через голоизображение.
— И что тут? — взревел он с места в карьер, уставившись на толпу возле сцены. — Бунт? Революция?
Лысая голова Локьё завертелась на жилистой шее, он увидел меня и коротко кивнул.
Я вернул кивок без расшаркиваний. Он сам приучил меня говорить с ним, как с равным.
Губернатор подавился воздухом и перестал икать.
— На Кьясне эпидемия, — сказал я. — Они спустили на Целесту остатки «Коры». И показывали туристам. Одну туристку я уже сегодня утилизировал.
— Ба… Ба… — сказал губернатор.
— Абэ, старый осёл, — согласился Локьё, брезгливо поджимая губы, словно губернатор был кучей дерьма. — Абэтодасмэ!
Приветствие он произнёс, как ругательство.
Я, под шумок и разлетающиеся губернаторские внутренности, спрыгнул со сцены. Плечо немилосердно ныло, но в основном мне удалось уйти в этот раз без особых потерь.
Толпа была слишком увлечена отеческими порицаниями всеми любимого губернатора, который едва не угробил планету. По неведению, конечно, но кого это сейчас интересовало? А мне надо было ещё переговорить с Айяной и выяснить, сколько у эйнитов готовой вакцины. В крайнем случае — из меня снова выкачают всю кровь. Ладно, стерплю, в конце концов, Кьясна — слишком красивый мир, чтобы погибнуть от бездарной информационной заразы.
У ближайшего выхода меня поджидал знакомый патрульный катер. Сержант помахал рукой, предлагая подвезти. Я не отказался, счёт, возможно, шёл на минуты.
Прощаясь со мной у входа в храм, сержант всё-таки насмелился спросить: кто же я, раз сумел заварить такую кашу?
Я знал, что он спросит. Он слышал, как мы говорили с Локьё. И понял, что никаких родственных связей между нами нет и быть не может. В мирах Экзотики формы личного обращения родственников прописаны весьма жёстко.
— А какая тебе разница,
Что я мог сказать сержанту? Что я враг его государства, довольно скверный имперский капитан с длинным и нехорошим послужным списком? Тогда он бы обязательно спросил меня, зачем я всё это сделал? А ему ещё не понять моих причин, мал он для этого. Ведь и совесть — штука резиновая, и даже честь, что вроде бы разрешает воевать только с равными себе, легко отступает перед обстоятельствами тварного мира. Идёт наш брат военный и против совести, и против чести, уничтожая планеты, стреляя в детей и в женщин…
Но моя причина — она только моя. Ей уже два с половиной года, этой забавной причине. Кьясна — её мир. И я бы бросился спасать его, даже если бы мне пришлось сегодня прокричать в толпу все мои прегрешения перед Вселенной.
Красиво звучит, да? Вот только не всё, что красиво звучит, таковым же и является.
Например, одна из старших Проводящих этого храма, Айяна, несмотря на свои двести — очень красивая женщина. Но лучше бы на глаза ей сейчас не попадаться. Я же где был? Я вообще-то пожрать в город ездил. Эйниты мяса не употребляют. Я и убегаю в город, когда озвереваю без привычной пищи. Уеду на пару часов, доберусь до какого-нибудь кафе, пообедаю за наличные, которые вполне здесь в ходу благодаря туристам, и тихонько обратно.
И вот попался, наконец. Одно дело, когда все знают, чем ты втихую занят, другое — когда поймали на месте преступления. Ну что ж, будем делать невинный вид и дышать в сторону…
Договариваться нужно сейчас и именно с Айяной: она занималась разработкой вакцины.
Однако с Проводящей уже успели поговорить до меня. Летел я до храма минут двадцать. Если Локьё сразу вышел на Дьюпа…
Похоже, так. Проводящая-то шла не ко мне! Она кивнула в ответ на моё «абэ» и повернула в сторону лаборатории. Это мне со страху померещилось, что эриния мчится лоб в лоб, хлопая крыльями.
Я выдохнул. Процесс пошёл, можно заняться своими делами — зубы почистить, выпить травяного отвара, сменить городской прикид на храмовый и принять самый что ни на есть благолепный вид.
Констатировав, что Айяна, у которой квартировал, действительно проследовала через чёрный ход в заднюю половину дома, где и располагалась лаборатория, я быстренько махнул в кухонное окно, умылся, заварил крепкий травяной чай, хорошо отбивающий посторонние запахи…
И тут браслет буквально укусил меня за предплечье. После недавнего ранения, когда я практически остался без плеча, случайный импульс или прикосновение действуют на меня иногда словно удар током. (Не 240, конечно, но…)