Прозрение. Том 2
Шрифт:
Будь тут одни девчонки, дело другое. Но парни-то как это терпят?
— Это же ваш Юг! — выкрикнул отжимаемый Росом Эмор.
Тоо поднял руки, и пространство вдруг уплотнилось, прижимая самых наглых.
— Тихо, — сказал он. — Да, мы не вмешиваемся, если события идут в естественном причинном потоке. Дарайя вступилась за вас, ощутив волю, искавшую выгоды.
— А тут, что ли, воли нет? — донеслось из коридора.
Невидимая молодёжь опять осмелела. К давлению на «Персефоне» привыкли. Любимый капитанский приёмчик.
— Тихо, — повторил Тоо. — Мы слушаем
Ликста кивнул. Йтан помотал головой.
— Мы не пришли к одному мнению, — пояснил Тоо. — Всё это очень сложно. Но нескольким из нас кажется, что события не сами по себе идут так, как мы это видим. Кто-то играет против нас. Играет с линиями причинности. Кто-то очень хорошо обученный. Я думаю, мы имеем право ответить.
Он скользнул глазами по лицам своих. Парни один за другим опускали глаза.
— Я против! — Кераи встала, посмотрела на Тоо, потом на Данини, но та смотрела в пол. — Вспомните хаттскую войну! Мир едва не погиб! Сдвижки реальности — это слишком опасно!
— Вот с этим мы и будем бороться, — кивнул Тоо. — Мы не допустим давления на реальность. Нет, — он встретился глазами с Росом. — Мы не приведём вас к победе. Это вы делайте сами. Но воздействовать на причинность мы не дадим никому. Пусть все сражаются тем оружием, что вырастили в себе сами.
Открытый космос, «Персефона»
Я время возьму в стекле.
Я стану одной из мух,
Плененной солнца иглой в янтаре.
Я стану одним — вместо двух.
И теплой кожи твоей
Не разделю со шнурком.
Я стану мухой твоей игре,
И мукой в сердце пустом.
Прощай, возьми вместо глаз
Больные звезды с небес.
Целуй, как будто в последний раз.
И не оставайся здесь.
Я не расстанусь с тобой,
Теплее крови янтарь.
И станет мужем тебе другой.
И унаследует сталь.
И солнце всё горячей.
И вниз стекаю стеклом.
И горн пылающий злом мечей
Ты слышишь в сердце моём.
Стихи действительно были ранними. Но я втянулся, и мне стало интересно: каким был Рогард, о чём он писал?
Мы сидели в капитанской. На обзорном экране висел раскосый алайский закат. Разведчики забыли убрать. Просвещая меня по проблемам Э-лая, они напихали на экран и пейзажей.
Сбоку от заката горбилась фигура генерала Мериса. Он прилетел усталый, долго молчал и таращился на меня, как сова, пока я не догадался разграбить спиртные запасы Келли.
Мы вместе выслушали очередной доклад разведчиков. Выгнали всех, включая дежурного, чтобы не поразмышлять, так посидеть спокойно.
Идей не было.
Генерал пил, я читал баллады в маленьком сборнике, оформленном крохотными цветными миниатюрами в технике алайской туши.
Юношеские баллады Рогарда. Экзотианские легенды, перемежённые тайнами чужого мозга.
— Аннхелл всегда был морально
— Два года назад ты так не говорил, — усмехнулся я.
— Два года назад я был тем, кем я был два года назад. Сволочь ты проклятая, вот что я тебе скажу.
— Угу, — кивнул я. — Морально разлагаю уже фактом существования. Пограничный имперско-экзотский мутант.
— Имперско-экзотский? — задумался Мерис. — Ну, если добавить в эту кучу эйнитского шпиона и выкидыша Локьё… Что там ещё про тебя говорят?
— Что? — отозвался я.
— А, — вспомнил Мерис. — Ещё ты продался алайцам. Что ж ты не продался-то? Это было бы нам сейчас кстати.
— Что у тебя с алайцами?
— Плохо. Эйгуй зачищает моих людей и целит на место военного министра. Ему очень жжётся отомстить мне, хотя, пока колется.
— Слухи о том, что его сняли, были сильно преувеличены?
— Он ещё и поднялся на этом скандале, скотина зелёная.
— А Имэ?
— А что Имэ?
— Мне не даёт покоя фраза генерала Гхэгэна, что Имэ у них.
— Бред это.
— Адмирал не стал бы мне врать. Не в той ситуации мы с ним были. А что, если Имэ там не как пленник, а в каком-то ином статусе? Потому твои шпионы его и «не видят».
— То есть?
— Не пленник, но союзник? Гость? Данник, в конце концов?
— Данник? Родственник по крови? Ты охренел, малой?
— Эйниты говорят, что люди скрещиваются с алайцами, а они врать не станут.
Мерис поморщился, посмотрел в бокал, долил.
— Ну, допустим. И?
— И это не всем нравится. Гхэгэн мог быть против такого союза, потому и решил торгануть башкой Имэ, но я его послал. На полигоне у меня не было вариантов для торга.
Мерис подобрался. Что-то зашевелилось в нём.
— Ладно, — кивнул он. — Допустим. Излагай дальше.
— И вот тогда я предположил бы, что союз Севера и Э-лая — гениальная мысль Имэ. Вот кто хочет мести так, что готов жрать кровь и обляпаться. Мы ему такую карьеру сломали. Дом Аметиста был у него в кармане рясы, и тут я влез, понимаешь.
— Ну, карьеру-то да, — нехотя согласился Мерис. — Сломать карьеру эрприора и регента второго по влиятельности Дома? Это ты мастер…
— Опять же Эйгуй, — перебил я витийствующего начальника. — Имей он смелость мстить тебе сам, давно бы уже кровью умылись. Алайцы талантливы. Устроил бы тот же теракт. Но он терпел, пока Имэ не удрал от нас у Аскона. По времени-то — совпадает. Это тебе не кажется странным?