Прозрение
Шрифт:
– Подготовьте проект директивы политорганам... Надо изложить, что они должны делать в области идеологической работы на войска противника... На тот случай, конечно, если агрессор развяжет войну.
Задание было необычным: ведь со времен гражданской войны политическое управление РККА не разрабатывало такого рода директивы или наставления.
Работа над проектом потребовала огромных усилий. За ходом его разработки внимательно следил армейский комиссар 2 ранга А. И. Запорожец, возглавлявший в то время Главное управление политической пропаганды (ГУПП) РККА{20}. Проект много раз обсуждался и перерабатывался, так что его по праву можно назвать плодом коллективной мысли. 12 октября 1940 года директива была подписана.
– Теперь ваша задача, - сказал мне армейский комиссар, - довести директиву
В основу директивы легли ленинские идеи о партийной пропаганде и агитации, опыт работы политорганов РККА в годы гражданской войны и недавних боевых действий на Халхин-Голе и Карельском перешейке.
Директива требовала от политорганов, если империалисты навяжут нам новую войну, проводить такую широкую политическую пропаганду среди войск и населения противника, которая вызвала бы у них "отрицательное отношение к империалистической войне, протест против своего правительства, симпатии к Красной Армии и советскому пароду". Это важное положение было сформулировано на основе известного ленинского указания о том, что в деле защиты завоеваний социализма заинтересованы трудящиеся всех стран и что, следовательно, необходимо и возможно "политически отвоевать" у империалистов их собственных солдат.
Были определены и главные направления пропаганды: в частности, указывалось на необходимость разъяснять солдатам противника причины и характер войны, разоблачать ее виновников, цели агрессоров, показывать бессмысленность войны для трудящихся - на них ложится основное ее бремя, тяготы, жертвы и лишения, доводить до вражеских солдат правду о Советском государстве, о справедливом характере его борьбы в защиту социализма.
Значительное место в директиве отводилось вопросам совершенствования пропагандистского мастерства. Речь шла о доходчивости пропагандистских материалов, их краткости, ясности и доступности для солдат и унтер-офицеров, обманутых буржуазной пропагандой, о том, чтобы эти материалы были конкретны и убедительны.
Сейчас, когда пишутся эти воспоминания, я не вижу причин, по которым можно было бы взять под сомнение основные положения директивы. Но я покривил бы душой, если бы стал утверждать, что в ней не было слабых мест. Конечно, они были. Более подробно, например, мы осветили задачи предстоящей работы среди населения противника, исходя из того, что будем воевать "на чужой территории", и менее подробно - вопросы идеологического воздействия на солдат и офицеров вражеских армий в различных условиях боевой обстановки, а также вопросы работы с военнопленными. Понятно, что многое потом пришлось наверстывать.
Все сотрудники нашего отдела сразу же выехали в приграничные военные округа. Мы провели сборы пропагандистов, выступили с докладами перед командирами и политработниками, помогли начальникам политорганов составить планы работы седьмых отделов и редакций учебных газет.
Прямо скажем, становление "внешней политработы" - так с легкой руки писателя Вс. Вишневского часто называли пашу область деятельности проходило нелегко. Новые кадры пропагандистов не сразу поворачивались лицом к боевой агитации - так называемые страноведы в большинстве своем тяготели к научно-исследовательской работе. Да и кое-кто из руководителей все еще не придавал должного значения идеологическим средствам в вооруженной борьбе. И тем и другим пришлось напомнить, что "критика оружием" отнюдь не отменяет "оружия критики".
В первых числах мая в отдел позвонил армейский комиссар 2 ранга А. И. Запорожец. Он сообщил, что нарком обороны намерен заслушать доклады работников нашего отдела о сопредельных странах и армиях.
– Вас могут вызвать в любое время, так что будьте готовы исчерпывающе доложить по всем интересующим его вопросам, - предупредил меня начальник управления.
Вызов последовал через несколько дней. За эти дни мы основательно, насколько это только было возможно, подготовились к ответственной встрече, стараясь предугадать все вопросы, которые могут интересовать народного комиссара. И тем не менее мы не без внутреннего трепета открывали дверь небольшого серого особняка вблизи 1-го Дома НКО. Волнение наше еще более усилилось, когда, перешагнув порог кабинета, увидели идущего нам
– Политическая обстановка в мире, - негромко говорит он, - усложняется с каждым днем. Теперь мы должны быть особенно бдительными, а это в значительной степени зависит от того, что мы знаем о положении по ту сторону наших границ. Поэтому прошу вас по-дроб-ней-шим, - он произносит это слово чуть громче, по слогам и повторяет еще раз, - подробнейшим образом рассказать все, что вы знаете.
Нарком интересовался и южным, и восточным, и западным направлениями, всеми сопредельными странами, их армиями. Четко, аргументированно доложил по Ближнему Востоку батальонный комиссар И. С. Брагинский, в недавнем прошлом заведующий отделом пропаганды ЦК Компартии Таджикистана. Обзор продолжил старший батальонный комиссар А. А. Самойлов, заместитель начальника отдела. По всему чувствовалось, что оба эти выступления удовлетворили маршала: он слушал не перебивая, часто кивал, давая понять, что разделяет их точку зрения. Было что доложить и подполковнику Б. Г. Сапожникову, нашему японисту, который защитил перед этим кандидатскую диссертацию на тему "Военно-фашистская идеология японской военщины". Признаться, меня беспокоили лишь доклады старших инструкторов отдела по Германии и ее союзникам в Европе: мы не располагали, к сожалению, достаточно подробными данными о том, что происходит в вермахте. Но и эти доклады сошли в общем-то благополучно. Во всяком случае, нарком отпустил нас близко к полуночи, поблагодарив за "полезную беседу" и "всесторонний подход".
На следующий день А. И. Запорожец поставил перед нами новую задачу: в предельно короткий срок подготовить специальный доклад о Германии и вермахте.
– Учтите, - сказал он, - доклад должен быть абсолютно объективным: ничего не приукрашивать и ничего не скрывать.
Уловив недоумение в моем взгляде, армейский комиссар 2 ранга поспешил разъяснить, что на расширенном заседании Главного Военного совета Красной Армии, состоявшемся недавно, были решительно осуждены ошибочные мнения, будто в случае войны нас ожидают легкие победы. А. И. Запорожец снова напомнил, что Центральный Комитет партии требует усилить воспитание личного состава в духе высокой бдительности и боевой готовности.
С докладом нас торопили. Мы работали, не зная отдыха. При обсуждении доклада в нашем отделе некоторые его положения вызывали сомнения, вокруг них возникали жаркие дискуссии. Требовалось какое-то время, чтобы, получив новые и более достоверные данные, либо подкрепить, либо опровергнуть спорные положения. Но временем мы уже не располагали. Армейский комиссар 2 ранга, ознакомившись с докладом, решил вынести его на собрание работников Главного управления политической пропаганды с участием представителей управлений Наркомата обороны.
Нет, наверное, необходимости сейчас раскрывать содержание доклада. Позволю себе, однако, упомянуть, что в нем прямо говорилось о "чрезвычайной- морально-политической подготовке гитлеровской армий к войне". Немецкая армия оценивалась нами как сильная, хорошо организованная, высоко дисциплинированная, отлично вооруженная{21}. Вместе с тем мы отмечали, что хвастливые утверждения фашистских лидеров о ее непобедимости - это плод зазнайства и головокружения от успехов, поскольку она еще не встретила по-настоящему серьезного, духовно вооруженного противника. Вермахт, несомненно, сильно заражен фашистской идеологией. Нельзя преувеличивать антивоенные настроения в нем, недооценивать качества вымуштрованного немецкого солдата, его механическое, беспрекословное подчинение приказам. Однако наш доклад содержал и некоторые необоснованные положения, отражавшие противоречия тех дней. Так, мы полагали, что "нам не трудно будет доказать немцам захватнический, реакционный характер войны против СССР". В действительности, это оказалось делом нелегким - перед нами было целое поколение немцев, обработанное и развращенное фашизмом.