Прозрение
Шрифт:
Алексу было нечего возразить. Отец был совершенно прав. Но он чувствовал, что старик еще не дошел до самого главного обвинения: весь шум в связи с исключением из Кембриджа был только прелюдией чего-то гораздо более серьезного.
– Как вижу, тебе нечего сказать в свое оправдание, – продолжил сэр Четсворт. – Тогда позволь мне задать тебе напрямую один вопрос: правда ли, что в новогоднюю ночь ты воспользовался помощью, любезно предоставленной тебе леди Лоример, которая отвезла тебя в дом к одному из своих друзей, после чего ты, будучи в нетрезвом состоянии, стал к ней гнусно приставать и изнасиловал эту даму?
Алекс тотчас же вспомнил падение в воду возле
– Я жду, Александр… – процедил сэр Четсворт. – Или твое молчание – знак согласия?
– Нет, сэр.
– Значит ты отрицаешь, что с тобой произошел этот инцидент?
После некоторого молчания Алекс наконец произнес:
– Я отрицаю тот факт, что применил… насилие по отношению к этой… леди. – Он постарался изобразить улыбку. – Уверяю вас, сэр, что если между нами действительно что-то и было, то она нисколько не противилась этому. С первой же минуты нашего знакомства всем своим видом она стремилась показать, что эти… «безнравственные связи», как вы их называете, являются неотъемлемой частью ее жизни.
Сэр Четсворт побагровел:
– Ах ты, болван! Да будет тебе известно, что неотъемлемой частью ее жизни является светская жизнь в высших кругах общества. Эта дама состоит членом нескольких влиятельных организаций, в том числе Комитета по спасению падших женщин. Она активно помогает своему мужу в его политической деятельности! Эта, как ты изволил выразиться, «девушка легкого поведения» – не кто иная, как супруга сэра Джайлза Лоримера – одного из самых одаренных политиков нашего времени, с которым, кстати сказать, мне довольно часто приходится встречаться на сессиях парламента!
Слова отца прозвучали как гром среди ясного неба: если сэр Джайлз подаст на него в суд за изнасилование его жены, начнется что-то страшное. Это будет самая настоящая сенсация – весь Лондон только и будет говорить, что о несчастной благородной даме и бессовестном развратнике, позорящем честь семьи Расселов. Если он станет говорить, что леди Мэрион сама его соблазнила, кто же поверит в это?
– Почему он не пришел лично ко мне? – с возмущением спросил Алекс. – Если сэр Джайлз полагает, что я способен так обойтись с его супругой, почему он не хочет допустить, что я смогу достойно ответить на его обвинения?
– Сэр Джайлз?.. Да он уже полгода как уехал по делам в Южную Америку. Я имел честь беседовать о тебе с леди Лоример!
«Так вот она какая – темноволосая красавица Мэрион! Невинное личико, до боли напоминавшее милую Элисон, скрывало нрав коварной Далилы… Интересно, как обошелся с ней мой отец?» – подумал Алекс.
– Эта дама заявила, что ждет от тебя ребенка, – продолжал голос, известный многим по блестящим выступлениям в парламенте. – Понимая, что
– Вы напрасно полагаете, что этой даме удалось бы получить от меня что-либо! – воскликнул Алекс. – Это самый настоящий шантаж. Я, конечно, допускаю, что ее супруг – достойнейший человек, но все ее поведение свидетельствует о том, что…
– Ты что, за дурака меня принимаешь?! – резко оборвал его сэр Четсворт. – Я и без тебя понимаю, что это шантаж. Конечно, эта дама – распутница: когда супруг в отъезде, она развлекается на стороне… Так все-таки скажи мне: у тебя с ней что-нибудь было?
– У меня… Не знаю… Вполне возможно…
– «Возможно»! Хорош ответ для молодого человека двадцати четырех лет! – Сэр Четсворт стал нервно ходить из угла в угол, похлопывая ладонью по бедру. – За что же мне такое наказание?! Хватит! Клянусь, что впредь я не позволю тебе ничего подобного!
– Но она не сможет доказать, что я – отец ее ребенка, – робко проговорил Алекс.
Сэр Четсворт резко остановился и со всего размаху ударил кулаком по крышке стола:
– Не в этом дело, любезный сэр! Я не намерен терпеть твоего гнусного поведения. Мальчишка! Ты постоянно ставишь под удар самого себя и всех, кто имеет к тебе хотя бы какое-то отношение! Если уж ты настолько похотлив, что не можешь вести воздержанный образ жизни, то почему же у тебя не хватает ума держать эту сторону твоей жизни в секрете? Неужели перед тем, как залезть в постель к очередной красотке, так трудно выяснить, кто она такая?
Сэр Четсворт подошел к Алексу на расстояние двух футов и, с отвращением глядя в его глаза, произнес:
– Ни разу в жизни я не испытывал такого позора, как во время разговора с леди Лоример. Мне и в голову прийти не могло, что мой сын будет исключен из университета с позором и скроется в неизвестном направлении, не оповестив отца о случившемся и не оставив своих координат. Я еще могу понять твою мужскую слабость: не всякий в твоем возрасте может устоять перед такого рода искушениями… Но трусость… Трусость я не могу терпеть! Человек, занявший место моего законного наследника, не имеет права быть жалким трусом. Ты позоришь память своего брата.
Как бы ни было трудно Алексу выслушивать эту обличительную тираду, он ничего не мог возразить отцу: правда была на стороне сэра Четсворта. Пожертвовав собой ради спасения его жизни, старший брат возложил на плечи Алекса тяжелый долг, – долг, который никто, кроме него, не мог исполнить. Он не принадлежал самому себе, оставаясь в глазах отца всего лишь «заместителем» Майлза.
– Мне очень жаль, сэр… – через силу произнес Алекс.
– Жаль?! – взорвался сэр Четсворт. – После того как ты раз и навсегда закрыл для себя карьеру политика, будучи отчислен из Кембриджа, мне остается лишь одно: предоставить тебе возможность отличиться на другом, возможно более подходящем для тебя, поприще. Я разговаривал с твоими университетскими наставниками, а также с моим старым другом—полковником Роулингсом-Тернером. Невзирая на подробности описания твоих кембриджских похождений, он все же согласился взять тебя младшим офицером в свой полк.