Прозябая на клочке земли
Шрифт:
Счастье ее, думал Роджер, состоит вот в этом, в том, что она сидит сама по себе, рядом со мной, ничего не делает, ничего ей не нужно, да в каком-то смысле она нигде и не была. У нее нет памяти, она неспособна смотреть в будущее, ничего не знает о смерти — как будто она всегда была здесь, еще до этого костра, и пальцы ее лежали на его пальцах.
Но со мной-то, думал он, все кончено. Для меня это был конец. На нее это, наверное, не повлияло, но на меня — еще как. Знает ли она об этом? Она старалась — выскочила из комнаты, встала между мной и Вирджинией. Сделала все, что от нее зависело. Значит,
Черт бы ее побрал, эту Вирджинию, подумал он. Но ведь когда-нибудь даже Вирджиния заболеет и умрет. Жизнь ее пойдет на убыль, и будет она ползать на ощупь, ожидая конца.
Но меня-то к тому времени уже давно не будет. Так что какая разница? Я уйду первым. В каком-то смысле, меня уже нет.
Сидевшая рядом Лиз спросила:
— А если вдруг откуда-нибудь выпрыгнет лесная кошка, что делать? Колотить в сковородку?
— Да, — ответил Роджер. — Или призвать на помощь бога.
Покачав головой, она устремила на него свой серьезный, полный надежды взгляд.
— Ты же не веришь в бога. Я знаю, ты мне говорил.
— Не верю, — подтвердил Роджер.
— А может быть, нужно верить? — спросила она.
— Может быть.
Наклонившись к ней, он поцеловал ее в губы.
На следующий день, в субботу, после обеда Роджер с Греггом ехали обратно в Лос-Анджелес.
— А у древних римлян были марки? — спросил Грегг.
— Не думаю, — ответил он.
— У меня, кажется, есть одна марка из Рима.
— Может быть, — сказал он.
Яркий свет слепил глаза, и Роджер достал из бардачка темные линзы, которые крепились к его обычным очкам.
— Мне не хотелось идти в поход, — сказал Грегг. — Не люблю я походы.
— Почему?
— Да мы один раз с Билли Хаагом заблудились. Сами пошли в поход, никому не сказали. Два часа не могли дорогу найти.
— Осторожнее надо быть, — сказал он.
— Мы по компасу Билли шли.
Впереди на обочине стояло несколько батраков-мексиканцев, ловивших попутку. Они подняли руки, и он немного притормозил.
«Она бы остановилась», — подумал он, но прибавил скорость и проехал мимо.
Мексиканцы остались позади, их фигурки быстро уменьшались.
— Нужно было остановиться, — сказал он Греггу.
— А вон еще стоят, — увидел Грегг.
Впереди голосовала еще одна группа мексиканцев, некоторые даже вышли на дорогу. На этот раз он действительно затормозил. Мексиканцы ринулись к машине, и он знал, что повезет их, нравится ему это или нет.
— Открой дверь, — сказал он Греггу.
Грегг открыл дверь, и мексиканцы один за другим полезли в машину. Первая группа тоже бросилась к ним и добежала прежде, чем он успел тронуться. Когда все втиснулись, места для Грегга уже не оставалось. Один из мексиканцев сгреб Грегга в охапку и посадил к себе на колени.
— Куда едете? — спросил у них Роджер.
Они залопотали между собой по-испански. Наконец один из них сказал:
— Санта-Паула.
— Через горы, — добавил другой.
— Хорошо, — сказал Роджер. — Я тоже туда.
Они поднялись по крутой извилистой дороге, перевалили через хребет и стали спускаться по его
— Это твой мальчик?
— Да, — сказал Роджер.
Мексиканец погладил Грегга по голове.
— Он в школу ездит, — объяснил Роджер. — В Охай.
Все пассажиры широко улыбались Греггу, кое-кто протянул руку и тоже погладил его.
— Куда ты едешь? — спросил Роджера смуглый молодой человек с мощным лбом и крепким носом.
У него были большие, но не толстые губы и крупные зубы.
— В Лос-Анджелес, — сказал он.
— Там живешь?
— Да, — сказал он.
Молодой мексиканец сообщил:
— А мы едем в Импириал. Ездим туда на зиму работать. — Все те, что сидели впереди и сзади, и тот, который держал Грегга на коленях, подтвердили это. — Всю зиму урожай. Салат-латук. — Он изобразил, как нагибается, и все мексиканцы тяжело вздохнули. — Пора уже ехать, — сказал молодой. — А то поздно будет.
— Никогда не был в долине Импириал, — сказал Роджер.
Всю оставшуюся часть пути до Санта-Паулы они рассказывали ему о долине Импириал.
Когда Роджер их высадил, Грегг сказал:
— Надо же, все в машину влезли.
— Им нужно было перебраться через горы, — сказал Роджер.
Наконец они прибыли в Лос-Анджелес, он доехал до дома, припарковался. Дверь была открыта, значит, Вирджиния или, скорее всего, чернокожая горничная дома. Он смотрел на дом, и через некоторое время на крыльцо вышла горничная Кэти вытрясти швабру. Увидев его и Грегга, она помахала им рукой.
— Пойдем домой, — сказал Грегг, ерзая на сиденье. — Пошли, пап.
— Иди, иди сам, — ответил Роджер.
На его часах было полшестого. Скоро приедет Вирджиния.
— Давай, иди, — сказал он. — Я в магазин съезжу.
— Хорошо, — согласился Грегг.
— До свидания, — попрощался Роджер. Его сын выскочил из машины и пошел по дорожке.
— До свидания! — крикнул в ответ Грегг.
Роджер поехал в сторону магазина. Где-то через квартал он остановился и закурил. Солнце зашло. Тут и там зажглись огни. Многие магазины закрылись на выходные. В шесть часов он вышел, запер машину и пошел пешком, пока ему не попалась заправочная станция. Ее служащий сидел и выписывал талон на смазку. Когда Роджер открыл дверь и вошел, он не обратил на него никакого внимания.
— У вас есть карты? — спросил Роджер.
— Какие? — спросил служащий. — Пиратские?
Роджер взял с полки карту Калифорнии. Все остальные оказались картами Лос-Анджелеса.
— Спасибо, — сказал он.
В машине он развернул карту.
«Шоссе 66, — подумал он. — До Барстоу, потом через пустыню Мохаве до Нидлса, потом по затяжному уклону, через границу Аризоны до Кингмена. Затем прямо на восток, через Нью-Мексико и «Техасский полуостров» [28] в Западную Оклахому, до Оклахома-Сити, и на север. До самого Чикаго».
28
«Техасский полуостров» — Полоса территории штата Техас между штатами Нью-Мексико и Оклахома.