Пруд двух лун
Шрифт:
— Я еще понадоблюсь, — серьезно сказал маленький мальчик. — Я чувствую смерть.
— Джаспер Мак-Кьюинн мертв. — Лицо Йорга было осунувшимся. — Но это не последняя смерть. Далеко не последняя.
— Томас понадобится после боя, а не во время. В бою от него не будет никакой пользы. И от тебя тоже, Джоанна! Ты должна остаться присматривать за Йоргом, Томасом и остальными ребятами.
— Я не хочу, — сказала девочка, давясь слезами.
— Но кто-то же должен позвонить в колокол. Пусть ты не можешь драться, но звонить-то точно можешь, чтобы все те, кто могут драться, были
Несмотря на то, что он говорил с жестокой прямотой, в его словах была такая серьезность и здравый смысл, что Дункан и Йорг в один голос пробормотали:
— Он прав.
Снаружи завыл волк. Все вздрогнули, даже Йорг, а ворон громко каркнул. Джоанна дрожала, но вдруг вспомнила бледный серый пепел, в который превратилась ее записка с магическими завитками букв, складывавшимися в слова: «Я больше не хочу бояться», и ко всеобщему удивлению распрямила плечи и сказала:
— Ладно. Я сделаю это.
Снова завыл волк.
Энгус ошеломленно поднял голову. Он никогда раньше не слышал боевого рога Мак-Рурахов, но сразу же узнал этот звук. Он остановился посреди дороги, и Кейси, едущий следом, столкнулся с ним в клубящемся тумане.
— Рог Мак-Рурахов! — воскликнула Мегэн, схватив его за руку. Гита вцепился ей в плечо, возбужденно стрекоча. — Должно быть, они забрали его из хранилища. Но почему? Я никогда не упоминала о роге!
Откуда-то из тумана донесся волчий вой, подхвативший замирающую песнь рога.
— Табитас! — в один голос воскликнули Энгус и Мегэн. Волчица завыла еще и еще раз, пугающе и протяжно. Все остальные поежились и сбились в кучу, но на лицах Энгуса и Мегэн была написана одна лишь радость.
Из темноты выплыл батальон призрачных воинов, сжимающих ледяные мечи. Они были одеты по моде множества минувших веков, но на всех были призрачные обрывки черных кнлтов Мак-Рурахов, а на каждом мече и щите был выгравирован стоящий на задних лапах волк. Повстанцы испуганно закричали и отступили назад, но в восхищенных глазах Мегэн и Энгуса не было страха. Безмолвно проплывая сквозь туман и бурю, бестелесные воины устремились к дворцу. Раздались крики тревоги, и одетые в красное солдаты приготовились к бою. Вскоре на площади и на бастионах закипела битва, а во дворце начали загораться огни.
— Только Фионнгал могла вызвать души Мак-Рурахов, — ликующе сказал Энгус. — Откуда она узнала, что если подуть в этот рог в Самайн, то он вызовет воинов прошедших веков? Откуда она узнала, что такое этот горн?
— Счастливая случайность? Инстинкт? Кто знает! Призрачные воины пришли, и Красные Стражи не смогут устоять перед ними. Давайте поспешим! — и Мегэн, не дожидаясь их, подобрала юбки и побежала к дворцу, а маленький донбег отчаянно цеплялся за ее длинную косу.
Энгус последовал за ней с боевым кличем Мак-Рурахов. Шедшие за ним подхватили этот клич, крича:
— Волк! Волк!
Теперь за ними следовало примерно, около сотни людей, поскольку Мегэн отперла двери всех камер в подземной тюрьме под дворцом.
Из темноты на Энгуса налетели Красные Стражи, и он ответил им короткими сильными ударами. Где-то там, внутри,
— Табитас! — закричал Энгус, и волчица, обернувшись, приветственно оскалилась, обнажив окровавленные клыки.
Мегэн поспешила вперед. Почему-то ни один из тех, кто пытался преградить ей дорогу, не смог ударить ее. Энгус побежал вслед за ней, а волчица скакала за ним по пятам — и они оба бросились в гущу сражения. Красные Стражи перемешались с солдатами в синих килтах, призрачные воины бесшумно парили в темноте, волчица бросалась на своих врагов и яростно огрызалась.
Каждый взмах меча приносил Энгусу невыносимо острое удовольствие. Он слишком долго покорно сгибался под волей других! Наконец-то он мог отомстить за оскорбления своей гордости и все зло, причиненное его семье. Дональд защищал его со спины, стреляя в тех, кто пытался подобраться к нему сзади. Кейси дрался с ним бок о бок, и его меч не знал устали. Снова мелькнула черная волчица.
— Табитас! — позвал Энгус. — Найди Фионнгал! Найди дочь!
Изолт впихнула Лук и стрелы в сопротивляющиеся руки Лахлана.
— Лахлан, приближаются Красные Стражи! Нужно уходить!
— Нет! — огрызнулся он. — Где эта мерзавка? Она украла то, что принадлежало мне по праву рождения! Где она?
— Она с солдатами, Лахлан. Они убьют тебя! Это место кишит ими, леаннан, мы не справимся со всеми. Уходим!
Он отстранил ее, поднялся на ноги и оглядел комнату, сжимая Лук, и его золотистые глаза пылали таким бешенством, что никто не осмелился произнести ни слова.
— Я убью ее и это фэйргийское отродье! Я задушу ее! Посмотрим, не разрушит ли ее смерть чары и не вернет ли мне мой прежний облик, если уж ничто другое с этим не справилось. Называть ее Ник-Кьюинн! Эту скулящую плаксу, эту полукровку-ули-биста ...
— Если Облачная Тень права, то мы с Изолт тоже наполовину ули-бисты, - сказала Изабо, глядя прямо на него, натянутая точно струна, готовая в любой миг взвиться в воздух. Все были очень удивлены, а Изолт взглянула на сестру с невольным уважением. Даже она не осмеливалась перечить Лахлану, когда он был в таком настроении.
— А ты обещал защищать всех волшебных существ, — сказала Изолт, — и зря судишь ребенка по матери. Она ведь твоя племянница.
При этих словах Изабо посмотрела на сестру точно так же, как та только что смотрела на нее саму, и близнецы почувствовали, как незримая связь, возникшая между ними, укрепилась.
Они услышали за окнами волчий вой, а потом звон оружия.
— Подошли Синие Стражи! — воскликнул Лахлан и согнул Лук, пробуя его на прочность.
Раздался оглушительный скрежет, и они поняли, что шкаф сдвинули с места. Переглянувшись, они кинулись в будуар Майи, заперев за собой дверь. Внезапно зазвонили колокола, громко и настойчиво, Изолт и Лахлан обменялись быстрыми торжествующими взглядами.