Пруд с золотыми рыбками
Шрифт:
– Иди за мной. Я постараюсь не шуметь.
Марфа на цыпочках двинулась в сторону своего номера. Юля, держась за стены, поплелась за ней и, войдя в комнату, села на пол у стены.
– Ложись на кровать.
– Не надо. Если что, я в ванной спрячусь.
– Глупости. Никто не будет ломиться в номер к гостю.
– Ты их не знаешь.
– Да кого их-то? Твоя свекровь тебя тоже била, что ли?
– Она не свекровь. Это мать моя.
Марфа так и села на кровать. Мать? Она не раз видела, как Нина Михайловна ласково общается с Денисом,
– Я думала, что… – начала она и заткнулась, увидев, как по Юлиным щекам текут слезы.
– У Дениса раньше столовая была. Мать работала директором. Потом столовая прогорела. Работы не стало. Денис предложил ей сделку: он ей – работу в гостевом доме, а она ему – меня.
– Как… тебя?
– Ну, в жены, конечно. Не в любовницы. Я институт окончила. Два языка знаю. Считай, работник почти бесплатный. За кормежку и одежку. Мать меня три дня била, а потом я сдалась. Идти-то некуда.
Юля обхватила руками плечи и затряслась. Марфа сползла с кровати, села рядом и обняла.
– Не знаю, что мне делать. Не могу больше терпеть.
– Сбежать пробовала?
– Да куда? Родственник один – брат матери. К нему нельзя, да он меня и не примет. Денег нет совсем. Даже до Питера доехать не на что.
Марфа покачала головой:
– Средневековье какое-то!
– Тихо!
Девушки замерли. В коридоре послышался сдавленный шепот. Слов было не разобрать, но, судя по всему, разговаривали Денис с Ниной Михайловной. «Спохватились», – подумала Марфа. Юля затряслась, как припадочная. Марфа крепко прижала ее к себе.
– Постучать? – вдруг явственно услышали они под дверью.
– С ума сошел? Никуда она не денется. Утром приползет. Пошли отсюда.
Раздались осторожные шаги, и все стихло.
– Пойду я…
– Еще чего! Ложись и спи. Места нам обеим хватит.
– Нет, что ты…
– Утром встанем пораньше, я тебя выпущу. Никто ничего не узнает. Скажешь, в парке гуляла. Мне они ничего не сделают.
Прямо в одежде они улеглись на кровать поверх покрывала и закрыли глаза, думая каждая о своем.
К утру в светлой голове Марфы созрел шикарный в своей простоте план.
– Скажи честно: ты хочешь изменить свою жизнь? – спросила она, испытующе глядя на Юлю.
– Спрашиваешь. Я давно уже поняла, что меня тут ничего не держит.
– Тогда знаешь что? Мы уедем вместе. Я тебя спрячу, и ты начнешь все сначала.
– Как это?
– Очень просто. Вернее, не очень просто, понимаю, но я придумала, где ты можешь спрятаться. У меня есть квартира, в которой никто не живет. В пригороде, правда, но так даже лучше. Безопаснее. Там работу найти можно. Или паспорт они
– Нет. Я же в инстанции разные хожу с документами. Паспорт везде спрашивают. Да и зачем? Они же знают, что деваться мне некуда.
– Это здорово!
Марта чуть не подпрыгнула на кровати.
– Здорово, согласна. Только… я боюсь, – прошептала Юля, прислушиваясь к звукам из коридора.
– Я тоже. Но хуже только – ничего не делать. Надо попытаться. Если сумеешь добраться до автобуса, они нас уже не поймают.
– Еще как поймают. У него машина есть. На ближайшей остановке встретит.
– А мы выйдем раньше. На станции. Спрячемся, если надо, в кустах, а потом прыгнем в электричку, и все.
– Он будет ждать нас на платформе в Питере.
– А мы не поедем в Питер. Мы выйдем раньше, пересядем на другую ветку и доберемся прямо до места. Уловила?
– Уловила. Но… страшно.
– Главное – добраться до автовокзала прямо перед отправлением. Я куплю билеты на самый последний рейс и буду ждать у автобуса. Сможешь?
– Не знаю.
– Главное – не подавать виду. Ни тебе, ни мне.
– Я пойду тогда, – неуверенно сказала Юля.
Марфа кивнула и, выглянув в коридор, скомандовала:
– Давай!
Юля легко шмыгнула прочь. Марфа еще немного постояла под дверью, прислушиваясь, немного полежала, додумывая план, потом встала и пошла в душ, полная решимости довести дело до конца. В конце концов, крепостное право отменили еще в тысяча восемьсот шестьдесят первом году!
У нее была своя докука. Дело, ради которого она приехала в Приозерск, надо было завершить сегодня. По крайней мере, сделать все, что возможно силами столичной прессы. И пусть она не до конца дожала зарвавшегося чинушу, бой она продолжит, когда выйдет статья. Что важнее, в конце концов, жилище или живой человек?
В столовую она вошла красивая, аккуратно причесанная и готовая ко всему. Нина Михайловна, накрывая завтрак, посмотрела испытующе. Марфа сладко улыбнулась.
– Доброе утро. Ну и воздух тут у вас! Сплю как убитая! – радостно сообщила она, усаживаясь за стол. – Что тут у нас? Блинчики! Попробуем! Ммм… Нина Михайловна, вы кудесница! Ничего вкуснее отродясь не едала! А добавка полагается?
Она щебетала, с удовольствием уминая блины, и Юлина мать, поначалу напряженная и настороженная, заулыбалась в ответ.
– Я сегодня уезжаю, поэтому ваших кушаний мне больше не едать. Но помнить их буду вовек! – объявила она, вытирая рот салфеткой.
– Утром или вечером отправляетесь? – уточнила Нина Михайловна.
– Наведаюсь в мэрию и сразу на вокзал, – безмятежно улыбаясь, ответила Марфа, – поэтому вещи сразу заберу. Попрощайтесь за меня с Денисом и Юлей, если я их не увижу. Все было очень славно.
Улыбнувшись еще раз пять или десять, Марфа выскочила в коридор, зашла в номер, быстро собралась и двинулась к выходу. В холле ее встретила все та же Нина Михайловна, радушно улыбаясь.