Пруденс (Чужой мужчина)
Шрифт:
— Еще не уверен. Я не был здесь достаточно долго.
Внезапно мне в голову пришла мысль, что он мне скорее нравится, чем не нравится. Но когда он начал расспрашивать меня, я снова подумала — нет, не нравится, уж больно его расспросы смахивали на собеседование при приеме на работу: давно ли я знаю Пендла? где живет моя семья? чем занимается мой отец? сколько у меня братьев и сестер? почему я не пошла учиться в университет? сколько времени я занимаюсь моей нынешней работой?
— Два года, — вызывающе ответила я. Это должно было показать ему, что я сама хозяйка своей судьбы. — Когда наконец получаешь хорошую работу, то держишься за нее всеми
— А что делаете вы?
— Я работаю для одного рекламного режиссера. Иногда он, видите ли, не может творить!
Туз, так же как и Пендл, не засмеялся над моей шуткой. А я, почувствовав необходимость хотя бы немножко излить эмоции, поддала ногой поганку и сделала стойку на руках. Колридж нашел ручей и плескался в нем, пытаясь ухватиться зубами за струи воды в маленьких водопадиках.
— Здесь в округе его называют «водяной» собакой, — объяснил Туз. — У него есть одна дурная привычка — возвращаясь домой после такого вот купания, он сразу бежит к кому-нибудь в спальню и начинает сушить шкуру, катаясь по постели. Так что во избежание неприятных инцидентов запирайте свою дверь получше.
Я рассказала ему про дело Пендла об изнасиловании.
— Да, он все сделал отлично. У меня есть вырезки из американских газет.
Даже находясь за границей, Туз внимательно следил за всеми публикациями в прессе.
Потом он начал терзать меня вопросами о британской политической сфере. Вот тут я совсем села в лужу. Я даже не смогла вспомнить, кто был сейчас министром труда и занятости, а уж о балансе затрат и выплат бюджета никогда не имела ни малейшего представления.
— Я не интересуюсь политикой, — сердито сказала я. — Там все слишком быстро меняется. А какое мне дело до финансовых кризисов? И вообще, сегодня утром меня меньше всего занимают события в Палате Представителей.
Его темные глаза целую минуту изучающе меня рассматривали.
— И никогда не интересовались? — спросил он. Чувствовалось, что это его последний вопрос на эту тему.
— Ничем не могу вам помочь. Если у вас есть желание поговорить на серьезную тему, обратитесь к профессору Коуплэнду, — огрызнулась я и пару раз сделала гимнастическое колесо. Но это не прибавило ясности моей голове.
Мы прошлись по большому кругу. За холмами уже показался дом. Мы пересекли густую рощицу серебристых берез и вышли к конюшне. И, если сам дом был в довольно запущенном состоянии, то здесь не было заметно никаких следов упадка. Все постройки были выкрашены в ярко-синий цвет, двор чисто выметен, а лошади в загонах прекрасно вычищены и, сразу видно, находились в прекрасной форме. Ощущалось, что в течение нескольких последних лет здесь ничего не менялось. И совершенно невозможно было усомниться в искренней радости старого мистера Брэддока при виде Туза. Он взял у Туза принесенный сверток и повел нас показывать конюшню. Он, видимо, стеснялся ковылять рядом с нами на своих кривых ногах, поэтому сразу предложил нам покататься на лошадях.
— А это кто-то новенький, — сказал Туз, останавливаясь перед великолепной гнедой кобылой, мрачно смотревшей из своего загона и рывшей копытом соломенную подстилку.
— Мистер Джек купил ее для молодой миссис Малхолланд прошлым летом, — пояснил мистер Брэддок. — Она может брать барьеры лучше, чем любая другая лошадь, которую вы когда-либо
Потом мы направились в паддок посмотреть на пони. Пузатенькая чалая лошадка тут же подскочила к нам, начала шумно сопеть и тыкаться в ладонь Туза большим влажным носом.
— Ее зовут Колокольчик, — сказал Туз, нежно почесывая лошадку за ушами. — Мы все учились кататься на ней, когда были маленькие. И только Господь Бог знает, сколько ей сейчас лет.
Только я наклонилась, чтобы сорвать для нее пучок травы, как пара сильных рук схватила меня за талию. Я пронзительно вскрикнула и рванулась вперед. Лошадка вздрогнула, мотнула головой и легким галопом поскакала прочь.
— Что случилось? — вскинулся Туз.
Оказалось, это Джек. Он был одет в темно-синий свитер и смешные облегающие ноги джинсы. Его волосы мягко шевелил ветер. Похмелье никак не отразилось на его красоте.
— Привет, мои дорогие, — сказал он. — Вы оба сегодня ужасно рано поднялись. Ты удовлетворен состоянием лошадей, — повернулся Джек к Тузу. — Они все в отличной форме, разве нет?
Туз кивнул.
— Да, приятная неожиданность в отличие от всего остального.
— А что ты думаешь о кобыле, которую я купил для Мэгги?
— Слишком жирная, — ответил Туз. Джек расхохотался.
— Так же, как и ее хозяйка. И ничуть не похожа на вот это божественное создание, у которого нет ни грамма лишнего веса. Ну, ангелочек, как ты чувствуешь себя сегодня утречком? — Джек опять обнял меня за талию и поставил прямо перед собой. Туз смотрел на нас обоих с весьма свирепым видом. Я даже подумала, что Джек хочет позлить его.
— Гораздо лучше, когда я смотрю на тебя, — сказала я, улыбаясь и глядя Джеку в глаза.
— Паб в деревне скоро должен открыться. Надо пойти туда, облегчить мои похмельные страдания. — Сказан он. — Кто-нибудь присоединится ко мне?
— Я. Я с удовольствием. — Обрадовалась я.
— Спасибо, нет, — отказался Туз. — И ради Бога, Джек, не позволяй ей там слишком много пить. Я только что наконец заставил ее протрезвиться.
После этих слов он резко развернулся на каблуках и пошел обратно в конюшню.
Мы с Джеком отлично провели время в пабе. Мы обнаружили за стойкой бара сидящего на высоком стуле адмирала и увидели прогуливающегося неподалеку Уордсворта. Похоже, оба они страдали от неразделенной любви и выглядели ужасно усталыми.
— Уордсворт все утро скулил, поджидая нашу Сару, — заявил страдающий от любви номер один, скорбно качая головой. — Наверное, она в плохом настроении. Уж я-то знаю, что он чувствует, — адмирал вздохнул. — Как там твоя мать сегодня утром?
— Ну, когда я уходил, она еще даже не показывалась из своей комнаты, — ответил Джек. — Но, несомненно, она будет в лучшем виде к ланчу. Она самая выносливая из всех нас.
— Удивительная женщина. — Адмирал снова вздохнул. — А что ты собираешься пить?
После того, как мы прикончили по нескольку стаканчиков каждый, разговор начал вертеться вокруг событий прошлого вечера. Особенно часто доставалось профессору Коуплэнду.
— Он самый скучный человек из всех, кого я когда-либо встречал, — сказал Джек. — Но хуже всего эти его противные штаны.
— Но зато он считается очень умным, — мрачно заявил адмирал.
— Да, он считается вторым по интеллекту человеком в Англии и четвертым во всем мире, что-то в этом роде, — пояснил Джек. — Но все это чушь. Адмирал, вы должны пойти туда и бороться за нее.