Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
— Херра Бёрр! Хварт ерт пфу? Херра Бёрр!
Я трусливо загнал меч назад в ножны. Руки затряслись, словно у пьяного.
Из-за угла вышла тёмная фигурка какого-то гибберлинга.
— Господин Бор! Где вы? Господи Бор… А-а! Мы подумали… а вы тут…
— По нужде вышел, — сердитым голосом сказал я, тем самым прикрывая свой испуг.
— Вы же с нами, господин Бор? Пойдёмте в дом.
— Я?.. Ну, да, — во рту пересохло, слова запутались.
Это что за наваждение на меня нашло? Что я удумал?..
— Пойдёмте
Меня начало трусить. Но не от холода. И ноги стали, словно чужие. Каждый шаг давался с трудом.
В доме меня радостно встретили и дозорные, и рыбаки.
— Хей! Угостим-ка нашего друга «обжигающим элем»! — предложил кто-то.
В руку запихнули какую-то кружку, из которой пахло неизвестными пряностями. Я глянул внутрь: темноватая жидкость, налитая на треть, может, чуть больше. Именно она и расточала странный аромат.
— Пей до дна! Э-гей!
Я поднял дрожащую руку, гибберлинги тут же затихли. Нёбо мгновенно «высохло», едва его коснулось содержимое кружки. Из нутра вырвался такой тяжёлый кашель, что я не мог оправиться несколько минут. Мозг затуманился, но на душе сразу стало легче. Тело тут же бросило в жар.
— Хей! Хей! — дружно заорали гибберлинги и затянули какую-то песню.
— Ну, как? — спрашивал Крепыш Орм.
— Ядрёная… кх-х… вещ-кх-х… вещица-а… кх-х…
— А то! Мы её в шутку зовём «обжигающим элем»… А вы куда запропастились? Только вижу, сидели рядом и бац! — нет. Я гонца послал на поиски. Испугался чего-то… видно, померещилось…
— Испугался? — усмехнулся я.
На глаза навернулись слёзы. Орм, наверное, подумал, что это из-за «эля». Знал бы он, уж как я испугался.
Кто бы сказал, что подобное в голову взбредёт! Кто бы сказал, что я решусь на такой отчаянный шаг… кто бы сказал — не поверил. Меня явно оберегают. Судьба ли, боги… хрен его знает кто ещё, но оберегают.
Что ж за наваждение на меня нашло?
Фух! Аж в жар бросило от мысли, что сейчас я мог…
— Ещё по одной? — спросил Крепыш Орм.
Говорил он громко, поскольку в хижине гомон стоял такой, что аж уши закладывало.
— Последнюю… Я не сильно люблю это дело.
Орм понимающе кивнул.
— Сегодня можно… Вот когда будем на заставе, тогда ни-ни, — говорил он. — Не передумали-то с нами идти?
Я отрицательно мотнул головой. Язык потяжелел, не хотел ворочаться. Надо было на пустой желудок не пить.
Кто-то из гибберлингов протянул мне глиняную миску с кусками рыбы.
— Это малосольный хариус, — сказал Орм, пододвигая мне кружку с «элем». — Только тут его готовят правильно.
Я улыбнулся подобному замечанию.
— Пусть рыба нам не только снится! — задорно сказал Крепыш, вскидывая кверху свою ручку, крепко сжимающую кружку.
— А я выпью за новую жизнь… Будем считать, что сегодня мне дали возможность начать
И пищевод снова обжег сильно пряный самогон…
7
«Обжигающий эль» был настолько далёк от эля, как гибберлинг от горного тролля. И тот, и другой, имеют по две ноги, две руки, да голову на плечах, но коли вмажут в ухо, то разница будет заметна даже ребёнку.
Утро было настолько тяжёлым… Думаю, всякий, кто пережил жестокое похмелье, меня поймёт.
Первая мысль была: «Зачем я так напился?» Вторая: «Мне конец!»
Ощущение, что голова вращалась сама по себе. К горлу подкатила тошнота, и я на четвереньках выполз на улицу.
Было уже глубокое утро. Серое небо было затянуто тучами, из которых, медленно кружась, падали пушистые снежинки. Морозный воздух сделал своё доброе дело — мне значительно полегчало. Потом чуть позже кое-кто из «опытных» пьянчужек заставил меня плотно поесть и к заставе я двинулся уже во вменяемом состоянии.
— Да, крепкая зараза! — соглашался со мной Крепыш Орм, говоря о местном самогоне. — Знаете, из чего его делают? Из кудрявого лишайника, что растёт в Арвовых предгорьях. Забористый выходит…
— Угу, — кивнул я, чувствуя, что от воспоминаний о вкусе этого напитка, к горлу снова подкатывает ком. — Редкая гадость…
На заставу мы прибыли во второй половине дня. Сменявшиеся гибберлинги довольно быстро направились в Сккьёрфборх, ворча под нос что-то насчёт Торна Заики. Я расслышал только слова о его забывчивости. Наверное, их должны были сменить куда раньше.
И вот потянулись монотонные, похожие друг на друга дни службы. Я по этому поводу особо не переживал. Мне чем дальше от толпы, тем легче дышать.
Вечером на заставе собирались все четыре «ростка». Мы дружно ужинали, болтали о том, о сём. Гибберлинги частенько просили рассказать о моих приключениях. В их понимании, я был эдаким героем из сказок да легенд.
— А верно, — говорил как-то Орм, — что вы в одиночку сразились с целой армией водяников?
Судя по всему, он слабо представлял, как из себя выглядят эти самые водяники. Наверное, видел их злобными речными великанами.
— Было дело, — неохотно отвечал я.
Воспоминания тех дней нахлынули, будто весенний потоп. Очевидно, что-то отразилось на моём лице. Орм как-то отстранился и потупил взор. Остальные гибберлинги враз замолчали.
— Там была не армия, — сухо сказал я. — Да и вояки из них никакие…
— А книга? Где вы нашли её?
— Какая книга?
— Правши, — уточнил другой Крепыш по имени Вар. — Книга Правши.
— А-а! Вот вы о чём! Она, кажется, находилась в хижине вождя.
— Вот что мне до сих пор не ясно, — заговорил один из дозорных, — как же она не испортилась от воды? Плот-то утонул!