Прямая угроза (в сокращении)
Шрифт:
Дэйв жил в одной из квартир, которые его служба арендовала в пригороде под названием Голливуд, совсем рядом с «Дворцовыми казармами». В Тревожные годы эта часть города была приятно безопасной, однако теперь человеку, подобному Дэйву, она казалась довольно скучной. В Лондоне он оставил подругу, Люси. Они были знакомы два года, что было для Дэйва немалым сроком. У него были серьезные намерения, однако сохранять отношения в разлуке оказалось трудновато. Дэйв был слишком занят, чтобы каждый уик-энд летать в Лондон, да и Люси не имело особого смысла приезжать сюда, поскольку Дэйву приходилось все время работать.
Впрочем, совсем
Разумеется, и к этому все не сводилось. Какое-то время, лет пять-шесть назад, они были не только добрыми коллегами, но и близкими друзьями. Их отношения могли бы стать и более близкими, если бы не некоторая взаимная неуверенность. «„Взаимная“ более с ее стороны, чем с моей», — с грустью подумал Дэйв. Сейчас о том, чтобы сойтись, и речи идти не могло. У него была Люси, а сердце Лиз, насколько он знал, уже отдано другому — Чарльзу Уэдерби. Когда два месяца назад умерла Джоанн, Дэйв решил, что теперь Лиз и Чарльз будут вместе. Непонятно, правда, почему же тогда она перебирается в Белфаст?
Но какой бы ни была причина этого, новость его обрадовала.
И лишь отчасти потому, что ему будет приятно увидеть, как Лиз прижмет хвост Майклу Байндингу.
Фил Робинсон оказался высоким мужчиной с седеющими волосами. Говорил он без какого-либо намека на ольстерский акцент, а его твидовая куртка и клетчатая рубашка казались совершенно английскими. В Северной Ирландии он выглядит чужаком, подумал Дэйв, и как бы в ответ на эту мысль Робинсон рассказал, что приехал сюда из Англии тридцать лет назад, получив временную работу в Национальном тресте, да так здесь и остался.
— Сначала я против собственной воли влюбился в эти места, — сказал он, улыбнувшись, — а потом повстречал мою теперешнюю жену и влюбился заодно и в нее.
Они сидели в кофейне на Сент-Джордж-Гарденз, за углом от отеля «Европа», который ныне, после многих лет, проведенных им в статусе наиболее часто взрываемого отеля Европы, выглядел процветающим. Проходя мимо него, Дэйв увидел выстроившуюся на стоянке такси длинную очередь японских бизнесменов плюс множество входивших во вращающиеся двери отеля и выходивших из них иностранных постояльцев всех мыслимых рас и национальностей — индийцев, арабов и прочих уроженцев Востока.
Затем Робинсон сказал, что работает теперь в Национальном тресте лишь неполный рабочий день.
— Консультируете? — вежливо поинтересовался Дэйв.
Фил Робинсон издал самоуничижительный смешок:
— Ну, это вряд ли. Помогаю подсчитывать в Антриме перелетных птиц, а кроме того,
— Так почему вы захотели увидеть меня?
— Перед одним из коттеджей — это, собственно, и не коттедж, а старый домик привратника — имеются ворота, как правило, они закрыты. Если у вас имеется пульт дистанционного управления, вы можете открыть их, а закроются они, когда вы в них проедете, автоматически. Такие пульты есть у некоторых членов Национального треста, которые любят прогуливаться по поместью, ну и тем, кто снимает коттеджи, их тоже выдают. Так вот, в последние полгода или около того люди, снимавшие сторожку, жаловались на то, что кто-то открывает ворота в самые странные ночные часы — а открываются эти ворота с большим шумом и закрываются с лязгом — и проезжает мимо сторожки куда-то вглубь поместья.
Дэйв, слушая его, кивал, однако понять, какое отношение это имеет к МИ-5, не мог.
И похоже, Робинсон почувствовал его скептическое отношение.
— Я понимаю, что ничего интересного для вас в этом может и не быть, — сдержанно произнес он.
— Однако что-то говорит вам, что это не так? — мягко спросил Дэйв.
Робинсон кивнул и сказал:
— Да. Мы с женой провели в сторожке пару ночей — пока в ней не было постояльцев. Вэл, когда я предложил ей пожить там, решила, что я спятил, однако мне это казалось наилучшим способом выяснить, что происходит с воротами. И будьте любезны, в одну из ночей, в четыре утра, ворота открылись и в них проехало несколько машин. Затем, после завтрака, — я как раз нашего терьера выгуливал — две из них укатили.
Дэйв поинтересовался:
— А есть на территории поместья дома, к которым они могли направляться?
— Только один — старый фермерский дом. Однако тресту он не принадлежит. Тот, кто купил его, а это было около года назад, производил там какие-то серьезные работы. В то время по дороге, которая ведет к этому дому, то и дело проходили большие грузовики. Но ездили они все-таки не среди ночи.
Так вот, когда после завтрака оттуда уезжали две машины, — продолжал Робинсон, — я как раз стоял у ворот. Машины притормозили, ожидая, пока откроются ворота, и я узнал человека, сидевшего в одной из них. Я совершенно уверен, что это был Терри Малоун, давний боевик ИРА. Не думаю, что вы о нем слышали, но в этих местах он был хорошо известен. Он занимал во «Временной армии» довольно высокий пост, а его брат, Симус Малоун, в семидесятых, во время раскола, оставшийся в официальной ИРА, тоже был там не последним человеком. И когда Симуса убили в Дублине, поговаривали, что убийцам его сдал Терри.
Пока Робинсон допивал свой кофе, Дэйв обдумывал услышанное, а затем спросил:
— Так что же, по-вашему, происходит? Вы думаете, что в фермерском доме может находиться опорный пункт какой-то отколовшейся от ИРА группировки?
Робинсон пожал плечами:
— Машины, которые снуют туда и сюда, могут означать что угодно. Для огромного числа бывших членов «Временной армии» жизнь страшно осложнилась — деньги, которые получали вооруженные группы, тратятся теперь на предвыборные брошюры партии «Шин Фейн». И эти люди готовы на все, чтобы собрать средства, которые позволят им воевать и дальше.