Прянишников
Шрифт:
На следующий год мы уже трав гектаров сто только оставили, чтобы на случай, если кто приедет, показать, а землю из-под трав пустили под зерно, под подсолнечник.
Вот так и жили. Кто из руководящих товарищей приезжал, мы его сразу на травы: мол, вот травопольный севооборот выправляем. Скоро, дескать, третья ротация пойдет…
Так и жили, пока Никита Сергеевич во всеуслышание не разгромил увлечение травосеянием. Это нас и спасло. Не дай бог, вышла бы наружу наша партизанщина при Сталине! Неизвестно, как бы обернулось дело. Думаю, не ушел бы я вот так, с почетом, на пенсию».
В эпоху
Прянишниковцы, как правило, до конца оставались верны своим научным убеждениям. В условиях культа личности они были лишены возможности влиять на развитие событий в общегосударственном масштабе. Но они никогда не ощущали противоречия между сложившимся в этой школе пониманием основных задач научно поставленного земледелия и интересами социалистического сельского хозяйства. И, наоборот, присущее этой школе и в высокой степени свойственное ее родоначальнику высокое сознание общественной значимости научного долга оберегло основную массу последователей Прянишникова от каких бы то ни было колебаний и отступничества. В невероятно трудных условиях, подчас даже жертвуя жизнью, они продолжали во всех уголках страны внешне незаметную, но ощутимую и весомую работу.
Смелые и честные люди, которые и в ту пору, когда уже было все решено и предписано, — знай выполняй! — продолжали изучать и пробовать, искали непредубежденный, объективный ответ на вопрос земледельцев: как и что нужно делать, чтобы земля давала самые обильные урожаи.
Суровая критика крупных недостатков травопольной системы земледелия в степных районах прозвучала уже на февральско-мартовском Пленуме ЦК КПСС (1954 г.).
Эта критика с особой силой вспыхнула в период подготовки к XXII съезду партии и на самом съезде. Отмечалась низкая урожайность травосмесей и в других районах страны, что привело к нерациональному использованию земли.
Имя Дмитрия Николаевича Прянишникова после долгого перерыва вновь зазвучало со всесоюзной трибуны после XXII съезда КПСС, когда партия поставила перед страной задачу — «с широким размахом использовать резервы для быстрого роста производства сельскохозяйственных продуктов».
Рациональная система земледелия не может быть повсюду одинаковой. Она должна разрабатываться с учетом конкретных хозяйственных условий, почвы, климата. Нужна только такая система, которая обеспечивает высокие урожаи при наименьших затратах труда и средств, которая способствует повышению плодородия почв. Травопольная система противоречила всем этим естественным и необходимым требованиям.
«Повсеместное и шаблонное внедрение травополья, — сказал Никита Сергеевич, — нанесло серьезный ущерб сельскому хозяйству нашей страны. Миллионы гектаров плодороднейшей земли были заняты малопродуктивными травами. Сокращались посевы наиболее урожайных зерновых культур для данной зоны, и на их место в севообороты вводились травы. Многолетние травы выращивались в таких районах, где они давали по 5–6 центнеров сена с гектара. Земли по существу пустовали.
В итоге производство зерна оставалось
Мартовский Пленум ЦК партии (1962 г.) в целом осудил «травопольную систему как несостоятельную с научной точки зрения, непригодную для социалистического сельского хозяйства». Пленум указал, что «надо решительно переходить от травополья к более интенсивным системам земледелия, широко внедрять посевы высокопродуктивных пропашных и бобовых культур… дающих возможность коренным образом улучшить использование земли, обеспечить обилие кормов, производить необходимое количество зерна, мяса, молока и других продуктов. Мертвой травопольной схеме надо противопоставить жизненную, целеустремленную структуру посевных площадей, рассчитанную на получение максимума сельскохозяйственных продуктов с каждого гектара земли, при наименьших затратах труда и средств на единицу продукции…».
Творческая мысль специалистов, колхозников и рабочих совхозов стремится в каждом хозяйстве найти правильное соотношение между земельными площадями, отводимыми под различные культуры, добиться неуклонного роста доходности всех отраслей, роста производительности труда и его оплаты.
Эта ищущая мысль по-прежнему находит источник драгоценных сведений и советов в трудах выдающегося советского естествоиспытателя Дмитрия Николаевича Прянишникова.
На наших глазах одна за другой сбываются его заветные мечты.
«Основой основ» дальнейшего подъема сельского хозяйства назвал производство удобрений Никита Сергеевич Хрущев. Планом ближайшего года предусмотрен значительный прирост производства удобрений, а далее линия, отмечающая производственные показатели туковой индустрии, будет все круче взмывать вверх. Что это, как не вмешательство — и какое, могучее, властное! — в естественный круговорот веществ природы? В памяти читателя еще свежи высказывания по этому поводу корифея отечественной агрохимии.
Стоит вдуматься в сокровенный смысл бесстрастных цифр. По ориентировочным прогнозам комиссии Организации Объединенных Наций, мировое потребление минеральных удобрений, выраженное в тоннах питательных веществ (азота, пятиокиси фосфора, окиси калия) составит к 1980 году около 70 миллионов тонн. Если принять среднюю концентрацию питательных веществ в минеральных удобрениях за 25 процентов, то в пересчете на товарную продукцию мировой выпуск минеральных удобрений достигнет к этому времени около 280 миллионов тонн.
По самым осторожным подсчетам советская химическая промышленность к этому времени будет производить немногим меньше половины этого количества и, во всяком случае, больше всего современного мирового производства, которое составляет 120 миллионов тонн.
Грандиозность этой перспективы подчеркивается таким примером. Даже при существующем, сравнительно скромном, развороте туковой промышленности размеры перевозок по железной дороге одних только фосфорных удобрений достигают за год 10,7 миллиарда тонна-километров. Это составляет более 70 процентов всего грузооборота такой высокоразвитой индустриальной страны, как Италия.