Пряный запах огневиски
Шрифт:
– Сириус… Я… - Не знаю, что я намеревалась сказать, но слова так и не сорвались с языка, замерев в воздухе невесомым облаком, когда я, как завороженная, встретилась с ним взглядом, вгляделась в его глаза, аспидно-черные в слабом лунном свете и затянутые такой непонятной мне поволокой. Я была так близко, что могла различить каждую ресницу, каждую морщинку в уголках глаз и рта, почувствовать его дыхание, щекочущее мои губы. Так близко, близко, близко. И сердце его билось так отчаянно сильно под моими ладонями, которые я несмело продолжала держать у Сириуса на груди, что казалось еще мгновение, и разорвется.
– Тшшш, девочка. Слова завтра. А сегодня лишь то, что необходимо тебе и мне.
– И я сдалась, больше не цепляясь
Когда он медленно, не прерывая поцелуя, уложил меня на диван, и я почувствовала тяжесть мужского тела на себе, я еще, наверное, была готова поддаться страху, сомнениям и попросить Сириуса прекратить это, отпустить меня в свою комнату, в благоразумие и стабильность тщательно выстроенного мною мира. Но слова так и не сорвались с моего языка, поглощенные и сожженные в пламени яростной потребности, и того, что девчонки в Хогвартсе называли “желание”. И я только простонала что-то неразборчивое сквозь сжатые зубы, когда губы Сириуса переместились к моей шее, а язык прочертил ровную линию по жилке, выбивающей пульс в ритме безумного стаккато.
А потом уже не было смысла даже пытаться, потому что я, казалось, разучилась произносить что-либо вразумительное, только выдыхая раскаленный воздух и имя “Сириус”, которое почему-то так развратно звучало, произносимое мною на выдохе, хриплым и осипшим голосом. И остались только ощущения его ладоней и длинных пальцев, на моей талии, когда он потянул основание футболки вверх, обнажая мой живот, еще выше…
– Сириус… - Я испуганно дернулась, пытаясь перехватить его ладонь, но он мягко, но вместе с тем властно, отодвинув мою руку, прошептал мне что-то неразборчивое, но успокаивающее, подложил ладонь мне под спину, немного приподнял меня с поверхности дивана и все же стянул вещь, отбрасывая ее куда-то на пол. Я сильно зажмурилась, только чтобы не видеть взгляд Сириуса, не заметить разочарования в его глазах, если таковое появится. Но он провел кончиками пальцев по моей щеке и прошептал мне на ухо:
– Ты очень красивая, Гермиона. Тебе нечего стыдиться, - я широко распахнула глаза, на минуту недоверчиво прищурившись, позволяя вернуться рациональной Грейнджер, которая слабо верила комплиментам. Но в глазах Сириуса была искренность и странные искорки, поэтому я не стала спорить, а когда он склонился надо мной покрывая чередой поцелуев мою шею, спускаясь все ниже и ниже, я уже не думала о стыде, не сомневалась. Ведь можно хотя бы раз в жизни доверить кому-то выбор, не думать о последствиях? Я искренне хотела верить, что можно…
***
С губ срывались рваные выдохи, тело покрылось испариной, и единственное, что держало меня на грани сознания, позволяло понять, что я все еще имею разум, а не состою только из клубка нервов, посылающих по телу электрические разряды острого, почти болезненного удовольствия, было ощущение обнаженной кожи Сириуса под пальцами. Я не помню, когда он снял свою рубашку, стянул мои пижамные штаны, все это потонуло в ощущении его губ на коже груди, на напряженных сосках, его языка, выводящего какие-то древние руны и тайные иероглифы на моем животе, спускающегося еще ниже, к внутренней поверхности бедра…
– Сириус!
– Я испуганно вскрикнула, когда почувствовала прохладу его губ в опасной близости от своей плоти. Святой Мерлин, какой разврат!
– Ты же не будешь… там?
– Я покраснела столь сильно, что даже в висках закололо от прихлынувшей к голове крови, а Блэк только коротко засмеялся, что я не увидела, а лишь почувствовала по движению губ на чувствительной коже моего бедра.
–
– Я попыталась сжать ноги, но он легко удержал их в прежнем положении и пробормотал:
– Вот когда будешь знать, что правильно лично для тебя, а не по общественному мнению, тогда поговорим, а пока помолчи.
И только я набрала воздуха, который казался таким горячим, пьянящим, с той целью, чтобы попытаться отстоять свою точку зрения, как рот Сириуса легонько коснулся самого интимного места моего тела. Сил мне хватило только чтобы прокусить собственную губу до крови и оставить ногтями полукружия на плечах Сириуса, настолько остро это было. И не было уже этой комнаты, не было ничего, кроме огненного марева, полыхающего перед глазами, поглощающего мое тело, сжигающего меня в этой агонии потребности получить что-то еще острее, еще сильнее… Я не понимала, что мне нужно, я только невольно выгнулась в пояснице, когда язык Сириуса провел по складкам плоти, задушенно всхлипнула, пока где-то в животе зрело безумное напряжение, сводящее с ума. И еще через несколько минут перед глазами взорвались ярко-алые искры, все тело напряглось, а какие-то потаенные мышцы сильно сократились, погружая меня в блаженное небытие, в черноту, более яркую сейчас, чем какие-либо краски.
Я еще несколько минут восстанавливала дыхание, а Сириус просто лежал рядом, лениво перебирая жутко разметавшиеся пряди моих волос. А потом он поцеловал меня, и я чувствовала на своем языке собственный терпкий вкус. Это не было противно или странно. Сейчас все было правильно.
– Давай-ка я помогу тебе одеться, - тихо прошептал Сириус, отстраняясь от меня. Я лишь недоуменно свела брови, ведь даже мои скромные познания в интимных вопросах позволяли мне понять, что то, что только что произошло между нами - далеко не все, и Сириус так и не получил удовольствие.
– Эмм… А ты… - Я чувствовала себя жутко глупо, не зная, как спросить, почему же он не довел дело до конца. Но Сириус, казалось, прочитал мои мысли, улыбнулся ласково-ласково, провел подушечками пальцев по моей скуле и ответил.
– Ты этого не хочешь, девочка. Не в этот раз. Может, когда-нибудь. Одевайся, я проведу тебя.
***
На улице занимался рассвет, а я все продолжала смотреть невидящим взглядом в потолок, то и дело мечтательно касаясь губ, которые все еще хранили пряность виски - такую волшебную и привычную теперь. Быть может я пожалею, возможно, что все это просто сон, и стоит открыть глаза, чтобы иллюзия рассыпалась в пыль, но в тот момент я была счастливее, чем когда-либо прежде. Я была свободна. И это было правильно. Правильнее, чем все запреты и ограничения.
========== Глава 5. ==========
Я сидела на диване в библиотеке, невидящим взглядом рассматривая буйный танец язычков пламени в камине. В руках я сжимала какой-то учебник, который даже не открыла, не в силах сейчас думать об учебе. Последний день каникул подошел к концу, за окном серые небеса постепенно становились аспидными, предвещая безлунную, темную ночь. Весь день я собирала вещи, контролировала мальчишек, помогала ворчащей и суетливой миссис Уизли, и видела Сириуса лишь несколько раз. Сейчас, в одиночестве, я наконец-то складывала все воспоминания, связавшие меня и его невидимыми, но невероятно крепкими нитями, запирала их в дальних уголках сознания, откуда смогу извлекать длинными ночами в холодных стенах Хогвартса. И все эти короткие, разрозненные и рваные воспоминания - звучание такого привычного “девочка”, шероховатость его губ на гладкости моих, сила его руки в сочетании с моими дрожащими пальцами, горячий чай, пролитый на колени от одного его взгляда, холодные камни под босыми ступнями, виски, обжигающее легкие и свобода, безумная и абсолютная свобода, - все это я обещала себе пронести через дни, месяцы и годы. До тех пор, пока Бог и Мерлин не подарят мне и Сириусу новые воспоминания, такие необходимые и желанные мною.