Прятки с Вельзевулом
Шрифт:
— Сая, это не твоя вина. — прозвучал голос бабушки, сидевшей в кресле. — Все мы ошибаемся.
Саяма резко развернулась, сжав кулаки.
— Ты не понимаешь, мама! Никто не понимает, этого можно было избежать, можно было принять более мягкое решение, пусть даже заключение под стражу…
— У тебя не было выбора, как ты не поймешь! — воскликнула бабушка. — Его вину признали, а он её и не отрицает.
Саяма снова повернулась к камину, но её лицо стало привычно холодным, и лишь дорожки от слёз напоминали о слабости
— Он же совсем ребёнок. — горько выдохнула она.
Дверь перед моим лицом приоткрывается чуть шире.
— Мамочка? — звучит детский голосок. — Мама, почему ты плачешь?
Стройная фигурка резко разворачивается и быстрыми шагами пересекает комнату.
— Сава, ты почему не спишь? Ночь на дворе. — она наклоняется и подхватывает меня на руки, утыкаясь носом в мою щеку, при этом её лицо и взгляд уже ничего не выражают, они холодны, как лёд, но откуда-то изнутри исходят волны тепла и света.
Картинка резко меняется, когда я продолжаю вспоминать.
Светлые стены кабинета, большой рабочий стол и ничего лишнего в предметах мебели. Мама не любила безделушки в кабинете, поэтому никогда не заботилась об уюте в нём, но для меня всегда было припасено несколько игрушек, которые хранились в нижнем ящике стола.
Она сидела, склонившись над листами и что-то в них черкал а, а потом раздался стук в дверь, оторвав её от работы.
— К Вам из ордена демонов. — уведомила секретарь.
Мама посмотрела на меня и улыбнулась, приложив палец к губам, прося этим жестом, чтобы вела себя тихо. Я послушалась и затаилась за невысокой ширмой, теребя в руках волосы куклы.
В кабинете раздались тяжелые шаги, а затем и жизнерадостный мужской голос с легкой хрипотцой.
— Рад тебя видеть. — Вель дернулся под моими пальцами, и я поняла, что он узнал этот голос в моих полузабытых воспоминаниях. — Как всегда погружена в работу?
— Ты же знаешь. У тебя что-то важное? Прости, но не стоит говорить об этом здесь… — несколько секунд тишины, несколько шагов, а затем из-за ширмы выглядывает мужское, очень красивое лицо. И глаза зелёные, как листва весеннего дерева.
— О, как. Привет, шпион.
Чувствую, как подозревающе прищуриваются мои глаза.
— Ты кто? — нахмурилась я.
— Я друг верховной, а вот ты кто — это вопрос. Подслушиваешь?
Улыбнувшись и качнула головой. Тут же и мама зашла за ширму ослепляя нас своей счастливой улыбкой.
— Сава, сходи к бабушке. Нам с дядей нужно поговорить.
Картинка снова резко изменилась.
Тишина гостиной была осязаемой. Я, мама и бабушка смотрели, как потрескивает огонь в камине. Было почти физически тяжело, не просить маму молчать, но я этого не делала.
На ней не было лица, бледная, осунувшаяся и взгляд потухший. Мы очень долго сидели молча, а потом бабушка всё же не выдержала.
— Это он тебя предал, Сая. Он.
Но Саяма будто и
— Я его убила. Убила…
Я видела, как тяжело ей приходилось на тот момент. Обычно она прячет себя, чтобы я не видела её эмоций, но в этот раз не могла. И уйти не могла, потому что ей нужна была наша молчаливая поддержка, чтобы справится с собой. И я смотрела в эти потухшие глаза, понимая, что мама никогда не станет прежней.
Когда эти видения растворились, я почувствовала, как сильно сдавливает меня Вель в объятиях.
— Прости… Прости, я думал… Я не знал.
Я приложила палец к его губам. Мне не нужны были слова. Я давно всё поняла и простила. Простила за ненависть к матери, за ненависть к себе. И мне гораздо легче от осознания того, что он справился со своими чувствами раньше, чем узнал о том, как мама относилась к людям.
— Это был Бериадор, да?
— Да. — хрипло ответил муж, уткнувшись носом в мою шею.
Глава 17
Два дня спустя.
— Ба! У меня для тебя сюрприз! — закричала я, врываясь в такой родной дом, где провела всё своё детство. — Но ты должна пообещать, что не будешь сдерживать своих эмоций!
Тонкая фигурка показалась на лестнице. Альвира Алайт широко улыбнулась и заторопилась спуститься, чтобы заключить в свои объятия. А я вдохнула родной запах своей старшей родственницы и прижалась, как в детстве.
— И что это за сюрприз?
— На то он и сюрприз, бабушка, что о нём не знают. — проворчала я, мысленно потирая свои коварные лапки. — Ты должна пойти со мной. Прямо сейчас, пока у нашей группы экскурсия по ковену.
— Вот как? — удивилась бабушка. — А чего это ты там не присутствуешь? И где твой супруг, почему он позволяет тебе удирать из академии?
— Ну ба! Чего я там не видела? А супруг… Он сегодня помогает другу в каком-то деле, не знаю, не рассказывал.
— Действительно. — хмыкнула женщина, удивленно наблюдая за тем, как я открываю портал. — Это что? Как ты это..?
— Подожди! Вопросы задашь после. Сейчас входи, я… Эм… Тузя, ну ты где?!
Кошак до этого стоявший за входной дверью, опасливо сунул морду в проём. Умными глазами посмотрел на меня и настороженными на бабулю.
— Ты же не собираешься бросать меня в столь нелегком деле, только потому, что стесняешься эту добрую женщину? — Да-да, именно стесняется по неизвестным мне причинам. Между прочим, я его минут десять уговаривала сюда зайти, перед тем, как сама влетела. Этот прохвост жался и мялся, но так и не осмелился зайти.
Бабушка прищурилась, впервые увидев кошака, но слова не сказала, что меня не мало удивило. Обычно, реакция у не знающего народа немного иная, а тут…
Но да не об этом сейчас, мне не терпится увидеть результат своего неожиданного сюрприза.