Прятки со смертью
Шрифт:
— Давно это произошло?
— Что в вашем понимании «давно»? — Глаза Эмери погрустнели.
— Мне бы хотелось как-нибудь поговорить об этом с ней.
— Если вы и дальше будете нашим клиентом, может, когда и получится. Но только не сейчас. Вы уверены, что хотите еще выпить?
Видя, как он печется о чувствах Шери, я еще больше приуныла, отменила водку и попросила буррито с собой. Девушка принесла его в пластиковом контейнере и упаковала в коричневый бумажный пакет вместе с пластмассовой вилкой и несколькими салфетками. Эмери предложил, чтобы Шери отвезла меня, если смогу показать ей, где живу. Мне
И в подобные моменты хороши анекдоты, особенно если тебе уже не раз приходилось их повторять и потому слова вылетают почти без запинки. Я рассказала одну старую шутку о парне, который боялся летать из-за вероятности бомбы на борту самолета:
— Его психотерапевт говорит: «Вероятность полета в самолете с бомбой на борту — миллион к одному». Парень говорит, этого недостаточно. «Ну, — отвечает терапевт, — а вероятность нахождения в самолете, где две бомбы на борту, — миллиард к одному. Так что берите бомбу с собой».
Тридцать лет назад такая шутка вызывала смех, но Шери и Эмери смотрели на меня без улыбки.
— Не знаю, может, бомбы в самолете — это уже больше не смешно, — мягко заключил Эмери, успокаивая меня так, как только умеет опытный бармен, которому удавалось избегать нападений пьяных бессчетное количество раз.
Шери сидела на барном стуле рядом со мной и легонько погладила по спине. Мне это не понравилось.
— Смешно все, — сказала я. — Только так и должно быть, иначе всем нам грош цена.
Не знаю, может, я выдала что-то остроумное или же Эмери просто было удивительно слышать подобные разговоры от такой женщины, как я. На этот раз он засмеялся, задрожал животиком:
— Ну а с этим я, пожалуй, соглашусь.
Прежде чем я успела выставить себя еще большей дурой, прибыло такси. Шери с Эмери помогли мне усесться, и водитель доставил меня в отель. По дороге я немного протрезвела, отмечая каждый квартал, который мы проезжали. Надеялась, что таксист не убийца и что в баре я не отмочила какой-нибудь страшной глупости. Я потрогала ручку двери — можно ли будет выпрыгнуть в случае, если такси не сделает правый поворот на скоростном шоссе.
Но водитель высадил меня, не предприняв попытки убить, и я добралась до номера без посторонней помощи. Взяла из ванной пару полотенец и завесила ими картины над кроватью, чтобы не дать разыграться воображению. Я едва не слетела с кровати, когда рухнула на нее, затем устроилась и лежала не шевелясь, пока комната кружилась вокруг меня.
Глава 38
Видимо, в период временной потери сознания я съела буррито, потому что наутро, когда поковыляла в ванную, нашла высохший гуакамоле у себя на носу, а буррито нигде не было. Проснулась я одетой, поэтому, отмыв нос, отправилась в буфет ресторана отеля и набрала побольше хлеба и кофе с собой в номер. Глотая остатки вчерашней жалости к себе, я включила канал погоды посмотреть прогноз на неделю. Жарко, жарко, жарко,
Захария Робертсон, человек, который символизировал все хорошее, что я когда-либо делала людям, и все, что не сумела сделать, убил себя, находясь под моей опекой.
Несмотря на мои искренние старания быть идеальной женой, мой брак разрушен.
Макс собирался найти доказательства того, что я убила Джеральда Песила, и, несомненно, сделает это.
Кто-то дважды пытался меня убить, и нет причины думать, что этот кто-то не зайдет на новый круг.
После титанических усилий, затраченных на то, чтобы доказать невиновность Линча, агент Лаура Коулмен сорок восемь часов не отвечала на мои сообщения и не проявила достаточно интереса, чтобы появиться в суде на слушании признания Линча. И никому, кроме меня, не показалось это странным. Если не сказать зловещим.
Было во всем этом что-то связующее, но события происходили так быстро, что я не успевала хорошенько задуматься над каждым из них, не говоря уж о том, как именно их можно объединить.
Но должно же мне хоть в чем-то повезти? Я переключила на местные новости, и, словно кто-то меня услышал, сообщили, что Флойд Линч, «раненный выстрелом отцом одной из жертв, находится в тусонском травматологическом центре в состоянии, оцениваемом как критическое, но стабильное».
Я поняла, что жизнь — скверная шутка, если даже новость такого рода воспринимается как хорошая. Однако она и впрямь великолепная. Пока Линч жив, остается шанс получить ответы на многочисленные вопросы.
К тому же я не могла сидеть в номере отеля и без конца лить по себе слезы. Надо было отыскать Коулмен, убедиться, что с ней все хорошо, и завершить расследование дела Линча. Я в большом долгу перед Заком. Но прежде всего надо выяснить, как долго Линч может оставаться в госпитале.
А перед этим надо принять душ. Вчерашний сладковато-кислый запах крови Зака вперемешку с запахом водки и буррито не давали мне вспомнить, когда последний раз я мылась.
Я долго млела в горячей воде, прополоскала и высушила волосы и надела чистую одежду из мусорного пакета, что принесла с собой.
Далее. Я позвонила Гордо и сказала, что дома больше не живу, поэтому ему придется усилить защиту. Он не спросил почему. Старый добрый Гордо.
У следующего шага альтернативы не было. Линч сейчас в стабильном состоянии, палата охраняется, и мои тревоги относительно Коулмен становились тем острее, чем чаще я вспоминала о ней. Неожиданно до меня дошло, что она не позвонила после стрельбы у суда. Даже если она была у родителей, даже если один из них был серьезно болен, она узнала бы обо всем из новостей и позвонила мне. Я набрала номер Мейси Дикенс.
— Мейси, я слышала, агент Коулмен наконец появилась.
— Вот и славно. Последний раз, когда она прислала сообщение по электронной почте, я сказала ей, что вы искали ее.
Я не была уверена, «славно» это или худо, но я разберусь.
— Спасибо, наверное, сработала твоя просьба. Лаура попросила меня приехать к ней.
— Она, наверное, взяла несколько выходных. Бог знает, сколько у нее отгулов накопилось…
Я была рада, что Мейси в своем откровенно-разговорчивом настроении.