Прятки среди огней

Гришанин Дмитрий Анатольевич

– Твою ж мать! – досадливо саданул кулаком по косяку и, понимая, что совершаю чудовищную глупость, рванул к люльке и осторожно поднял малютку на руки.

Из соседней комнаты донесся звон бьющегося стекла.

С ребенком на руках рванул в соседнюю комнату и увидел, наконец, пятнадцатилетнего сорванца. Вернее его задницу, сверкнувшую при моем появлении в разбитом окошке.

– А ну стоять! – отчаянно взвыл ему в след.

И не рискнув с ребенком преследовать мальчишку через окно, рванул обратно в коридор, надеясь, выбежав через входную дверь, перехватить

отважного беглеца хотя бы у калитки.

Разбуженный моим криком ребенок отчаянно заревел, я попытался его укачать, но от моей тряски малютка завопил еще сильнее.

Пробегая мимо кухни, услышал громкий хлопок, и в спину мне, сбив с ног и буквально вышвырнув в сени, ударила огненная волна. «Походу, газовый баллон взорвался», – мелькнула мысль в полете, и я покрепче прижал к телу маленький кричащий комочек.

Мое укрепленное тело высокоуровневого игрока выдержало огненный таран. Отбив правое плечо о затрещавшее в стене бревно, я грохнулся на колени в метре от распахнутой двери, но ребенка от травм уберег. До полусмерти перепуганный творящимся вокруг мракобесием младенец испуганно примолк. Над головой бушевало вырывающееся из коридора пламя, подняться в полный рост не было ни малейшей возможности. Опустившись на карачки, кое-как на коленях и локтях я преодолел несколько метров и выбрался-таки из горящего дома на улицу.

Куртка на спине реально горела. Сбивая огонь, я тут же завалился на спину, и еще несколько метров отползал от беснующегося пламеня на спине.

Ребенок в руках снова отчаянно заверещал. Изогнув шею, из лежачего положения обернулся к калитке, и разумеется никого в ней уже не обнаружил. Кляня себя последними словами за идиотское сострадание к цифрам, отчаянно закатил глаза, и вдруг наткнулся на настороженный взгляд пятнадцатилетнего пацана, затаившегося на кортах у забора рядом с бесчувственными телами родителей. Ну хоть здесь мне, наконец, повезло, гаденыш, ради которого чуть не сгорел заживо, хотя бы не сбежал.

– Ты Вадик? – прохрипел я.

– Да. А вы?

– Пожарный, мля!

– Пожар! – донесся истошный визг с соседнего двора.

Но заторможенный после перезагрузки кластера народ, с ведрами соседям на выручку не спешил. Бревенчатый дом пылал как факел. Даже в пяти метрах от него лежать становилось жарковато.

– Зачем вы побили моих родителей? – спросил пацан.

– Придурок, не видишь что ли. Я их спас! Если б не выкинул из дома, они бы сейчас сгорели.

– Я видел. Вы их ударили.

– На болтовню времени не было. Каждая секунда была не счету… Слышь, пацан, ты умеешь брата успокаивать.

– Это Мариша, сестра… Давайте.

Осмелевший пацан подошел и забрал надрывающегося младенца. У него на руках малютка мигом перестала истерить и лишь изредка устало похныкивала.

Я поворочался на спине, туша в земле остатки тлеющих углей, и с мучительным стоном стал подниматься на ноги.

– Ну че там? – спросил у разглядывающего мою спину пацана.

– У вас сзади куртка насквозь прогорела, – сообщил пацан. – И в дыре видно кровавые волдыри на коже.

– Пустяки, – хмыкнул я, и присосался

к отстегнутой от пояса фляжке.

– Чудище! – донесся отчаянный крик откуда-то с окраины села.

Крик перешел в безумный вопль. И резко оборвался.

– А вот и гости пожаловали, – подмигнул я пацану, возвращая фляжку обратно на пояс.

– А-а! – донесся новый отчаянный вопль уже ближе, через пару секунд оборвавшийся так же неожиданно, как предыдущий.

– Что это, дяденька? – спросил пацан.

– Это, пацан, топтуны пожаловали, – честно ответил я. – Если хочешь жить, поехали со мной.

Не дожидаясь ответа, подхватил его в охапку и вместе с хныкающим младенцем потащил в стоящую у калитки машину.

– Не хочу так! Нет! Там мама с папой остались! Я их не брошу!

– Спокуха, пацан! – цыкнул на парня, усадив рядом на пассажирское сиденье. – За родителей не переживай. Они у заборчика тихонько лежат, их топтуны не заметят. А вот на писк сеструхи твоей топтуны, как тараканы на грязь, со всей округи сбегутся.

– Нет! Я не…

– На паузу!

Помимо воздействия активированного мною Дара, от дальнейших протестов и споров пацана удержало еще и появление в конце улицы двухметрового широченного монстра на костяных пятках.

– Ну, родимая, не выдай, – пробормотал я, запуская мотор.

С перепугу, я недостаточно плавно отпустил сцепление и тронулся с рывком. И тут же едва не спалил мотор, отчаянно газуя во время разворота на первой передачи. Натужно взревев, УАЗик отреагировал на варварское обращение серией хлопков. Просто чудо, что не заглох, и вырулил до конца.

Привлеченный раздавшимся шумом, топтун ринулся вдогонку за машиной. И тут же в конце улицы появилась еще пара высокоуровневых тварей, с характерным цокотом пяток по асфальту.

Манипулируя рычагом переключения передач быстро разогнал машину до максимальной скорости, и стал наконец отдаляться от почти нагнавшей нас троицы топтунов.

– Впереди! – отчаянно взвыл мой пассажир.

И я в отчаянье заскрежетал зубами, тоже заметив несущегося с проулка наперехват четвертого топтуна. Я гнал тачку уже на пределе, и топтун успевал перехватить меня даже на максимальной скорости.

Спасительное решение пришло в голову за пару секунд до удара.

– Пухом! – выдохнул я фразу-активатор.

Почувствовав легкость, выдернул ноги из-под руля на сиденье и, подхватив за шиворот мальчишку, за миг до столкновения, оттолкнувшись ногами от сидения, взмыл вверх.

Под ногами разогнавшийся УАЗ на полном ходу протаранил бочину высокоуровневой твари и от страшного удара буквально развалился на части. Топтуну тоже изрядно досталось. С покореженным боком и сломанными ногами он отлетел в сторону и уже не спешил подниматься.

Спланировав на дорогу в паре метров от горящей машины, с непострадавшими детьми в руках, все еще находясь под воздействием Дара, я длинными кенгуринными прыжками поскакал в гору. До выхода из села осталось всего полторы сотни метров. Но несмотря на все мои старания, цокот костяных пяток за спиной быстро приближался.