Прятки. Я тебя нашел
Шрифт:
Соблазн был слишком велик. Она зло прошипела, сверкая глазами:
– За то, что ты до сих пор здесь, в моей голове! Приходишь каждую ночь! Да что б ты в своём Гродном от избытка баб загнулся, кобель проклятый. Ненавижу!
Она приподнялась на локтях, глядя прямо на меня. Между нами проскочила искра. Напряжение нарастало так быстро, что не было ни единого шанса обуздать его.
Где-то далеко в море мелькнула зарница. Она словно дала сигнал. Потому что, не теряя больше ни секунды, мы сорвались в эту бездну,
Она набросилась на меня, а я ни капли не был против такого расклада. Вытравить, выжечь ее из-под кожи этой сумасшедшей страстью!
Глава 25. Ада
Когда бабуля говорила про переезд в Ремор, она немного слукавила. Потому что ехать со мной и Матвеем она напрочь отказалась. Меня такой расклад ненадолго ввёл в ступор.
Нет, все же ей хватило ума покинуть наш дом, да только из городка уезжать она отказалась. Причём наотрез. И как бы я ее ни убеждала… В общем, ничего хорошего из этой идеи не вышло.
Но если до бабули дела никому не было, да и местные оберегали ее почище сокровища, то мне и Матвею оставаться на месте было опасно. Прокурор загремел в нашу больничку и уже созрел для того, чтобы отправить ищеек по моим следам.
Повезло только в том, что Артема среди них не было. Поэтому успеха они не добились, но сбежать от их назойливых поисков все же пришлось.
Выбор, куда ехать, для меня не стоял. В Реморе был лишь один человек, который мог обеспечить мне сейчас необходимый уровень комфорта. Потому что чувствовала себя я отвратно.
Встреча с прокурором, а потом двойной забег пагубно сказались на здоровье. Когда-то оно могло и не такое выдержать, но то ли я постарела, то ли этот урод слишком качественно надо мной «поработал».
В любом случае к Ире Матвей меня едва ли не заносил. Он вообще неожиданно стойко воспринял новость о том, что его сестрица временно будет отсутствовать.
Кажется, пацан слишком близко к сердцу принял фразу о том, что теперь заботиться о нем стану я. У него вообще на тему заботы пунктик оказался.
Первые дни у Ирки в коттедже на море я порядком одуревала от того, что мальчишка, оказывается, и готовить умеет, и раны обрабатывать, и вообще всячески поддерживать. Да обо мне в жизни никто так не беспокоился.
Если только в те далёкие времена, когда я агукала, лёжа в люльке, и под себя ходила. В общем, наша новая жизнь была полна сюрпризов. Для меня по большей части.
Потому что Ира заявила, что пока я хотя бы немного не восстановлюсь, о дальнейших перемещениях не может быть и речи. «Немного восстановлюсь» в моем понимании означало начать передвигаться, а в ее – отлежаться месяцок, прогревая кости на солнце.
В итоге сошлись на том, что дождёмся схода гематом, а то я уже на второй день сияла как новогодняя ёлка, напоминая
Мне натаскали каких-то мазей и велели лежать с обещанием снабжать информацией. День на четвёртый я поняла, что слишком хорошо устроилась.
Неплохо иметь таких должников, как Иринка, в загашнике. Хотя бы человека три-четыре. Тем более что она вообще молодец. Конечно, я слышала, как она живет в Реморе, но это одно, а увидеть и поучаствовать – совсем другое.
Женщина тогда все же выбрала импозантного пузатика. И я могла бы поклясться, что она смотрит на него та-а-аким взглядом… Я не знала, мне бекать или глаза закатывать. По одной встрече было понятно, что эта парочка нашла друг друга.
Удивительно, но деньги здесь, по моему мнению, играли не самую главную роль. Кроме того, Иришка успела родить своему Дени Дэвито сынишку и дочурку, а семейная идиллия окончательно стала отдавать слащавостью.
Вот так и проходили наши короткие дни. Я наивно полагала, что мы двинемся в путь через трое, максимум четверо суток, но организм подвёл. Я окрасилась в цвет баклажана, а сходить этот камуфляж начал спустя почти неделю.
– Тебе в больницу бы. Обследование провести, вдруг сломала что.
Ира не расспрашивала, что произошло. Не дура, сама догадывалась. Всё-таки новости на юге распространялись как пожар. Это предложение поступило на третий день, когда синяки ещё были слишком яркими.
Я же ничего не ответила, молча наблюдая за тем, как Матвей уплетает какие-то сладости. За эти дни он снова стал забитым и серьёзным. Наверняка такие качели в его возрасте не очень полезны, но зато живой.
– Ада, давай я отвезу тебя в клинику для своих. Никто ничего не узнаёт.
Я бросила на Иру раздражённый взгляд. Достала. Некогда мне разлеживаться. Надо думать, что делать с парнем. Да и, откровенно говоря, хотелось понять, откуда ноги растут.
С какого перепугу прокурор вылез именно сейчас?
Когда первые эмоции от случившегося улеглись, и я смогла трезво оценивать ситуацию, внезапно осознала, что северный властитель меня порядком достал. Одно дело прятаться и зализывать раны, сидя в прибрежной деревушке одной, и совсем другое – тащить в эту историю мальчика.
Матвею жизнь под прицелом знакома не понаслышке, но это не значит, что он должен продолжать подобное существование. Ира бросала на него сочувствующие взгляды, и я уже знала, как поступлю.
Женщина тогда словно почувствовала, что я на неё смотрю. Обернулась и нахмурилась. Затем снова посмотрела на пацана. Кажется, ее дочка с ним была примерно одного возраста.
– Сомневаюсь, что это хорошая идея.
Она сказала это негромко, но мне хватило, чтобы услышать раздражённые нотки. Да только кто ж ее спрашивать будет. Она мне должна гораздо больше, чем я ей.