Прыжок барса
Шрифт:
Она кивнула.
Они шли рядом. Эл ожидала дальнейшего развития событий. Его поведение не походило на ухаживания. Он заговорил снова.
– У меня немало знакомств в Александрии, но друзей мало. Я здесь недавно, меня уговорил посетить этот город мой друг-актер, которого ты уже знаешь. Он гостил в доме моей семьи в Риме, и мы сдружились. Он давно звал меня приехать и часто писал о красотах этого города, чаще в стихах. Он слагает их с легкостью. Без знакомств и друзей в этом городе трудно вести дела. Я могу тебе помочь. В тот день на берегу ты была в дорожной одежде, но прибыла явно не ради праздника, ритуалы тебя не занимали. Едва ли женщина придет на Фарос, чтобы смотреть
– Я читала и слышала много из поэзии, но не изучала. Ответ твоему другу пришел сам собой. Он взывал к Афине, быть может, богиня навеяла мне тот ответ, - сказала она серьезно.
– И Артесий так решил. Он по природе своей впечатлительный. Два дня переживал вашу встречу, более чем свое избавление от наказания. Он уже несколько раз разыграл на публике вашу встречу.
– В чем он был виновен?
– Оскорбил знатного человека Судья мог быть к нему суров. Ты снилась ему ночью, а утром он донимал домочадцев пересказом случая на берегу и своих снов и уже к вечеру это стало представлением.
– Он увидел, как она улыбается, точнее усмехается его словам. Он тоже улыбнулся.
– Если вы встретитесь, я подозреваю, что у него будет припадок религиозного экстаза. Так что не будь с ним суровой.
– Ты гостишь в его доме?
– Нет. Он беден, живет у кого придется, он один без жены. Я приехал сюда с римским консулом, с посольством, я не могу дать ему кров, он мне не слуга. Тебе же найдется место в моем окружении.
– Ты хочешь ввести меня в свое общество? Смело. Ты меня не знаешь.
– Мне довольно того, что я вижу. Прости мою дерзость. Я нуждаюсь в обществе, как и ты. У меня есть сестра, она приехала со мной. Ей нужна подруга. Месные аристократки смотрят на нее свысока. Она оставила мужа. Если ты почтишь визитом мой дом, я буду признателен. Приводи друзей, если тебе не удобно придти одной. Через два дня я устраиваю пир, как раз после театра. Никаких строгих правил, немного гостей. Музыка. Поэты. Философы. Я привез из Рима вино и человека сведущего в приготовлении римских блюд.
– Ты богат?
– Я не беден. Своего положения я добился сам, потому могу распоряжаться средствами без стеснения. Если тебе что-нибудь понадобиться, ты можешь обратиться ко мне, Елена.
– Ты даешь мне повод считать тебя покровителем?
– Почему бы не сделать так для приятного человека. Прости, если даю повод думать так.
– Каким же делом ты занят при консуле?
– Я разбираюсь в законах в том числе Александрийских. Я не отношусь к людям низкого сословия с презрением. Вот с Артесием мы друзья не смотря на разницу в статусе. В Риме бы меня не упрекнули в такой дружбе, в Александрии - отношения сложны, но это не заставит меня подчиняться местным привычкам. Я гражданин Рима. Нам иноземцам лучше держаться вместе. Сейчас идут переговоры между Египтом и Римом о поставках зерна на ближайшие пять лет. Я участвую в составлении этого договора. Эти годы были не слишком плодородными, как нас пытаются убедить. Это очень сложный вопрос, нам создают сложности со всех сторон, но я не имею права судить строго местные порядки, хоть я считаю их немного дикими.
– Не смущайся. Как говорили у меня на родине: упадок сменяет процветание, в том порядке, как угодно высшим силам, -
– Я тоже считаю, что нам не стоит говорить о политике, не хочу судить о том, в чем не разбираюсь. Ты что-то говорил о предвидении. И что же ты увидел во мне?
– На берегу?
– И потом.
– Если бы не твоя одежда и отсутствие украшений и знаков, в первые мгновения я увидел в тебе жрицу. И было бы не странно увидеть таковую в одиночестве.
– В уединении, - поправила она.
– А если бы я выдавала себя за таковую?
– Я бы поверил, - уверенно кивнул Юстиниан. Он указал на широкую дорожку зигзагом спускающуюся прямо к амфитеатру.
– Идем, я покажу тебе где искать меня среди зрителей.
– С радостью, хочу посмотреть, как устроено все там, внизу.
Дорожка была разбита таким образом, что тянулась зигзагом вдоль всего холма прямо к амфитеатру, пересекая широкие аллеи. К нему были и другие подходы, но этот путь был самым длинным. Она догадалась, что Юстиниан специально шел таким путем. Она вспомнила хаотичные тропинки вдоль холмов в Мантинее, там ландшафт был первозданным.
За очередным поворотом они миновали экседру, а за следующим, укрытым пышной растительностью была разбита аллея со статуями.
Юстиниан бывал здесь не однажды, вид для него стал уже привычным. Он сказал правду, последние дни он приходил на склон к театру с надеждой ее увидеть и убежденностью, что Елена придет. Он наблюдал как молодая женщина с интересом изучает окружающее пространство. Ее взгляд оставался то живым и любопытным или таким пристальным, словно она мысленно меряет пространство и считывает пейзаж, как схему. Потом она опять становилась беззаботной. Пока они двигали по аллее Юстиниан не единожды подметил эту смену внимания у спутницы.
Наконец, она остановилась. Юстиниан хотел знать, которая из скульптур привлечет ее наибольшее внимание. Ее выбор его удивил. Елена замерла напротив статуи Озириса. С одной стороны ее выбор был очевиден, это была единственная статуя египетского божества в аллее, остальные изваяния были либо греческими, либо персидскими. И таких было около трех десятков. Почему-то древний, как сам Египет, бог мертвых привлек особенное внимание Елены. Знатоки утверждали, что это копия статуи циклопических размеров, которая стояла в одном из храмов в каком-то южном номе. Говорили, что она принадлежала Птолемею II, что этот фараон ее особенно ценил. Здесь ее установили гораздо позже.
Юстиниан не вытерпел и подошел к ней ближе.
– Что тебя так увлекло, могу я спросить?
– задал он вопрос почти что шепотом.
– Она деревянная. И очень старая. Дерево от времени стало похоже на камень, - так же шепотом ответила она. И Елена смело провела ладонью по стопе скульптуры на низком постаменте.
– Слой штукатурки был расписан, но краски выгорели на солнце. И как странно она стоит. Ее поворачивали. Склон здесь ненадежен, а поворот дороги таков, что бог смотрел точно в сторону дворца.
Елена поразила его своей наблюдательностью и умом. Она не ошибалась. Местные ценители искусства обходили египетского бога стороной, не только потому что в моде было все эллинское. Люди старались быстрее пройти мимо. Тем, кто приходил смотреть статуи в эту аллею, рассказывали с суеверным трепетом, что провидец предсказал нынешнему фараону, что его власть падет, когда Озирис сойдет со своего места. В день предсказания статую нашли повернутой лицом к дворцу, а царица носившая ребенка, едва не разродилась от ужаса. В городе на этот счет было много слухов. Елена уже могла их слышать. Потом жрецы снова повернули статую в сторону моря. Елена не показала намека на суеверный страх.