Прыжок льва
Шрифт:
— Эта катапульта способна выбрасывать массивные каменные глыбы очень далеко, — пояснил греческий офицер. — Одно попадание — и корабль противника выведен из строя и не сможет дальше продолжать бой. Находящимся на нем морякам остается только молиться Посейдону, что глыба снесет надстройки, но не повредит руль или мачту, иначе они не смогут даже спастись бегством.
— Так что же все-таки с Архимедом? — напомнил Федор, которого постоянно теребил Леха, так и не дождавшийся ответа на поставленный вопрос. — Почему он не любит механику?
— Он считает это низменным занятием, —
Углядев на лице командира финикийцев изумление, Диодокл подтвердил это еще раз.
— Да. Его приходится водить туда друзьям почти силой. Но и там, рассказывают, Архимед сидит, погруженный в свои размышления и все время чертит на песке или золе, а иногда и на своей коже, какие-то рисунки. Вычисляет.
— Однако, — кивнул удивленный Федор, — насчет бани я не знал. Впрочем, гении все немного… того. Марбал, не надо это переводить. А то обидим еще.
Уже раскрывший рот переводчик замер на полуслове. Но Диодокл этого не заметил. Он облизнул пересохшие губы и продолжил. Видно, Чайка затронул одну из тем, волновавших всех жителей Сиракуз.
— Архимед вообще очень странный грек. Говорят, что он очарован сиреной, которая его вдохновляет, и никогда не расстается с ней, — проговорил Диодокл, скрестив руки на груди и посмотрев в открытое море.
— Очень может быть, — быстро согласился Федор, чтобы подтолкнуть штабного офицера к дальнейшим рассказам.
— Однажды он договорился даже до того, — с усмешкой сказал Диодокл, — что сказал Гиерону — если бы у него была вторая земля, чтобы о нее опереться, он бы перевернул эту!
— Да, это он хватил, — кивнул Федор, немного улыбнувшись, — это же невозможно.
А про себя подумал: «соплеменники всегда воспринимали гениев как полоумных. За пару тысяч лет ничего не изменилось. Сэ ля ви».
— Он даже огласил уже свое завещание, — поведал греческий офицер, округлив глаза, — и знаете, что он там написал?
Федор пожал плечами.
— Он хочет, чтобы на его могиле был установлен цилиндр с шаром внутри и высечен расчет соотношения объемов этих фигур.
— Ну это уж слишком, — заверил Чайка.
— Нет, вы подумайте! — не мог успокоится Диодокл: — Боги когда-нибудь покарают его за такое!
Офицер сделал несколько шагов и, обходя катапульту и взяв себя в руки, закончил мысль.
— В общем, если бы не Гиерон, то мы никогда не имели бы этих машин и были бы гораздо слабее. А за то, что он дал нам такое оружие, Архимеду можно простить все его странности.
— А с ним можно будет… познакомится? — набрался смелости Федор Чайка.
Нельзя же было упускать такой шанс. Кроме того, Федора постоянно терзало беспокойство родом из прошлой жизни. Если все пойдет, как было написано в учебниках, то Архимед должен скоро погибнуть от руки римского легионера. Пока море было спокойным, да и на суше все шло хорошо, но командиру финикийцев отчего-то казалось, что это не надолго.
— Он мало с кем разговаривает, все время
В душе Федора забрезжил лучик надежды.
— Ты хочешь посетить самого Архимеда? — спросил стоявший рядом Урбал.
— Да, — кивнул Федор, — люблю общатся с умными людьми.
— Я тоже уважаю ученых, — заметил Урбал и добавил, — когда пойдешь к нему, не забудь взять меня и Летиса. Он тоже не против, как я вижу.
Здоровяк рассеянно кивнул, не сводя восхищенного взгляда с гигантской катапульты и лежавших неподалеку глыб.
— О чем он? — не выдержал Ларин, — о чем вы все говорите?
— Мы собираемся к Архимеду в гости, — просто заметил Федор, — пойдешь с нами?
— Ясен перец, — стукнул себя по груди скифский адмирал, отчего на ней звякнули нашитые сверху медные пластины, — куда ж без меня. Я больше всех хочу посетить этого, как его, геометра. Я с детства люблю геометрию.
— Хорош заливать, — усмехнулся Федор, переходя на русский, — не ты ли мне на службе рассказывал, что был двоечником по математике?
— Да когда это было, — развел руками Леха и хитро прищурился, — а теперь я совсем другой человек. Я все, что хочешь, начертить могу.
— Не надо, — отказался Федор, — тут для этого специалисты есть.
Диодокл еще несколько часов, почти до самого вечера, водил их по стенам, заглядывая в башни, которые поражали гостей своим набором больших и малых метательных машин, созданных Архимедом, казалось, на все случаи ведения войны. Башни Сиракуз были просто нашпигованы всевозможными приспособлениями и орудиями, приставленными к небольшим бойницам, не всегда заметным с наружи. Здесь были метательные машины для дальнего и ближнего боя, посылавшие в противника сразу по несколько стрел или дротиков, кучно поражая цель с расстояния всего в пятьдесят шагов. Это давало замечательную возможность «косить» почти в упор солдат противника, что смогли пробиться к самым стенам. Или ставить машины прямо на улицах и крышах, на случай прорыва в город.
Наконец, когда уставшие и замученные финикийцы уже вдоволь насмотрелись всех этих хитростей изобретательного греческого ума, Диодокл вдруг прервал экскурсию, заметив со стены большой отряд всадников. Их кирасы и шлемы поблескивали в лучах заходящего солнца. Глядя со стены, казалось, будто блестящая змейка ползет по каменной мостовой.
— Гиппократ вернулся, — проговорил он, внезапно останавливаясь посреди стены, — теперь я могу проводить вас к нему на совет.
— Благодарю, — дипломатично заметил на это Федор, посмотрев на солнце, давно прошедшее зенит, и лица своих уставших друзей, — мы бы хотели сначала умыться и перекусить. Да и Гиппократ, думаю, займется сейчас тем же самым. А чуть позже я в его распоряжении.