Прыжок рыси
Шрифт:
За дурацким, зазубренным и не очень грамотным текстом Евгению виделись чиновник, накропавший его за скромное вознаграждение; цензор, вносивший поправки, и ряженые чекисты, которые учинили этой студенточке тройную проверку.
И тем не менее экскурсией он остался вполне доволен. Окончилась она там же, где и началась, — на железнодорожном вокзале. Справившись в платном бюро о гостиницах, наличии в них мест и расценках, ошарашенно отошел в сторонку: получалось, что по его бюджету он мог прожить здесь не более двух суток, если при этом ничего не есть… Огорчение, однако, длилось недолго. Едва
Неказистое, в угольной копоти трехэтажное строение у высокой бетонной стены, ограждавшей портовые склады, комфорта не обещало, но впечатление оказалось обманчивым. Едва пышная мадам с ярко накрашенными губами привела постояльца в двухместный номер на втором этаже, Евгений почувствовал себя медведем из русской сказки: огромные кровати на резных ножках, обшитые деревом стены, кованые решетки на маленьких оконцах-бойницах и даже доносившийся сюда шум прибоя придавали номеру уют отчего дома.
— Столоваться будете? — безучастно поинтересовалась горничная.
— А то как же, — опробовал Евгений пружины кровати, — прикажите подать телятины и бутылку бургундского.
— Могу поджарить яичницу, — не приняла она игры. — Есть пиво «Приморское» и водка.
— Яичницу давайте, остального не требуется, — расстегнул он «молнию» на сумке. — Вода у вас где?
— Душ в конце коридора направо. Еду вам сюда принести?
— Да.
Евгений достал из сумки спортивный костюм и полотенце, сунул под матрац револьвер и направился в душевую.
«Тишь да гладь да божья благодать! — стоя под горячей струей, чувствовал он, как возвращаются силы. — Бросить все на фиг да поселиться в этом Гонконге навсегда?..»
Самое большое впечатление на него производило давно не виданное море. Хотелось стоять у окна и смотреть на волны, хотелось прокатиться на теплоходе с какой-нибудь приморочкой, хотелось отправиться к рыбакам или докерам, хотелось всего, что выпадало на долю москвичей лишь изредка, в периоды душных и многолюдных курортных сезонов. Что-то во всем этом напоминало юность, жизнь здесь представлялась простой и бесхитростной.
Горничная принесла здоровенную сковороду с яичницей.
Запах копченого сала заполнил келью. Появилось желание выпить водки, но лучшее — враг хорошего, не стоило ехать на край света, чтобы с помощью одинакового повсюду зелья возвращать то, от чего убегал.
— Чай, кофе?
— Кофе. Крепкий и без сахара.
Он включил телевизор, нашел местный канал. Транслировали то ли документальный фильм, то ли передачу о каком-то мужике, по виду напоминавшем председателя колхоза. Сидя за рулем «волги», он отвечал на вопросы корреспондента.
«Отец мой был кузнецом. Он умер,
«Вы росли в семье один?»
«У меня есть старшая сестра. Живет в Казани, на родине».
На экране возникла надпись: СЪЕМКА 11/3.92 г. СУТЕЕВО — ПРИМОРСК».
«Константин Григорьевич, сейчас принято ругать коммунистов, обвинять их во всех смертных грехах…» — последовал то ли вопрос, то ли утверждение.
Мужик некоторое время молча смотрел на дорогу.
«Ну что ж. Ругайте и меня, раз так принято… В партию вступил на третьем курсе МИСИ. Работал инструктором в райкоме, учился в ВПШ, возглавлял заводской партком. Отчитывался то перед народом, то перед начальством, недосыпал, готовя партсобрания, получал выговоры — мне не привыкать, ругайте», — в голосе его тем не менее зазвучала обида.
«У вас есть дети?» — поспешил сменить тему корреспондент.
Он неожиданно засмеялся:
«Хотите знать, как я их пристроил? В каких гарвардах и кембриджах обучал?.. Не выйдет! Нет у меня детей. Втроем живем, с женой и больной матерью».
Яичница была вкусной, Евгений умял ее со зверским аппетитом, не особенно прислушиваясь к беседе с очередным расстригой. Горничная внесла кофе, едва он успел вымазать коркой сковороду, будто подсматривала за его трапезой в замочную скважину.
На экране телевизора возникла тысячная аудитория; с трибуны выступал все тот же мужик.
«Почему бы не заменить коня во время переправы, если видно, что конь до другого берега не дотянет? — риторически вопрошал он у притихшей толпы хорошо поставленным голосом. — Люди жалуются на безработицу, на дороговизну, невыплаты, разгул преступности. Вспомните, когда это началось!.. Мне не хочется принижать заслуг своего оппонента, хотя, честно признаться, я не знаю, есть ли у него заслуги…»
Последние слова потонули в хохоте и аплодисментах.
«Я знаю Приморск, я здесь с восемьдесят третьего года. Вы знаете меня по горкому и обкому, который я возглавлял с восемьдесят шестого. И я знаю, что нужно сделать, чтобы в Приморске забыли о преступности, чтобы у людей появилась работа! Это ложь, что нет денег на преобразования!..»
— Кто это? — спросил Евгений у горничной, поблагодарив за кофе.
Та без интереса покосилась на экран.
— Губернатор, — ответила односложно и удалилась.
На экране появилась надпись: «СЪЕМКА 27/6.1992 г. ВСТРЕЧА НА СУДОРЕМОНТНОМ ЗАВОДЕ».
Затем экран погас и вспыхнул снова. Изрядно поседевший губернатор сидел в студии рядом с симпатичной ведущей лет двадцати пяти.
«Константин Григорьевич, — сказала она, — мы только что посмотрели кадры четырехлетней давности. Зрители получили возможность еще раз услышать ваши предвыборные обещания, сравнить их с тем, что выполнено, в преддверии новых выборов…»
Евгений допил кофе, посмотрел на часы. Была половина двенадцатого. Слушать эту предвыборную ахинею он не собирался, ответы губернатора знал наперед из экскурсии по городу, а потому выключил телевизор и с наслаждением прислушался к морю.
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
