Прыжок в бездну
Шрифт:
– Ди, с чего так официально?! – улыбается в ответ.
– Помощь нужна, позарез.
– Какая?
– Я бы тоже послушал, какая помощь тебе нужна в моём баре и от моего сотрудника?! – басит прямо надо мной.
О, этот голос! Жорин, чтоб его. Медленно разворачиваюсь, выпрямляя спину так, словно проглотила пару ломчиков. Губы расползаются в ехидной улыбке, защитная реакция: чем мне страшнее, тем я веселее и неадекватнее, покусать могу, ага.
– Здравствуйте, господин Жорин, – склоняя голову вбок.
– Тебе
– Как бы ни было прискорбно сообщать вам сей факт, но я здесь работаю, – поджимаю губы. Глумливо выпучивая глаза.
– Чего?
Мне кажется, он впечатлился, даже гонора поубавилось, спесь слетела, видимо.
– Да-да. Давно работаю. А вы и не в курсе, как оказалось.
– Чего?
– А другие слова в вашем… то есть, э-м-м, полы мою, тарелки, – загибаю пальцы.
– Ты вообще страх потеряла?
– Чуть-чуть, – прищуриваюсь, показывая ему почти касающиеся друг друга большой и указательный пальцы.
– П*зда рулю. Можешь считать, что не работаешь.
– Никита сказал, что ты меня не уволишь. Что ты ему обещал.
– Что? Ты охренела? Чего несёшь вообще?
– Правду. Я всегда говорю только правду, – прикладываю ладонь к сердцу.
– Гонишь!
– А ты сам у него спроси!
Иду ва-банк, а что ещё делать? Мне нужна эта работа.
Жорин чешет затылок, а после с кровожадной улыбочкой достаёт мобильный, нажимает вызов и подносит к уху.
– Ник, зайди в бар.
Убирает телефон обратно, цокая языком.
– Как хорошо, что Шелест ждал меня в тачке, правда? – подцепляет ворот моего свитера пальцем, смеясь прямо в лицо.
– Более чем, – улыбаюсь, а сама думаю, как буду выкручиваться.
Дверь позади Жорина хлопает.
– А вот и он, – слегка отталкивает меня. – Ник, у нас тут интересный диалог. Поучаствуешь?
Жорин отступает в сторону, и теперь Шелест видит и меня. Не скажу, что он обрадовался, но вроде узнал. Уже хорошо. Ну что? Будем давить на жалость, однозначно!
– Привет! – махаю ему ручкой, как старому другу.
Жорин явно офигевает от происходящего.
– Привет-привет, – обходит Дена, садясь у барной стойки, – двойной эспрессо. Чувствую, будет весело, – оценивающе нас оглядывает.
– Эта коза, тут мне затирает, что ты ей сказал, что я её не уволю.
– А ты уволишь?
– Нет, то есть да. На хрен она мне сдалась?
– Да тебе же пофиг.
– Мне принципиально! Она мою тачку…
– Ой, – закатываю глаза, – я тебе уже сто пять раз всё вернула. Ты теперь на каждом углу вспоминать будешь?
– Не, ты видел? Ник, борзая, как стадо попугаев.
– Почему попугаев? – Никита делает глоток из только что принесённой ему чашки.
– Ты прикалываешься, что ли?
– Нет, – ещё один глоток, – ты её лучше барменом сделай,
– Она мне всех клиентов распугает. Она на енота похожа. Кто её вообще краситься учил?!
– А мы её умоем, – мягко смеётся.
– Я вообще-то здесь!
– Тихо, – ставит чашку на бар, – я тут тебя от увольнения спасаю.
Я открываю рот, но за отсутствием аргументов сразу его захлопываю.
Жорин улыбается с ехидцей, прищуривается, и я чувствую неладное. Они так странно между собой переглядываются…
– Ладно, – кивает, – под твою ответственность, Шелест, сам её умоешь.
– Без проблем, – Никита спрыгивает с барного стула и за один шаг пересекает расстояние между нами.
– Ник, давай недолго тут, и так опаздываем.
Шелест кивает уходящему Денису, и когда дверь за тем закрывается, поворачивается ко мне.
– И что это было, Диана?
– Работа нужна, у меня кошка дома беременная, и котята некормленые, – пожимаю плечами.
– Чего? – хмурится, явно пытаясь вникнуть.
– Спасибо, говорю, что помог.
– Пожалуйста. И умойся, реально, на енота похожа.
– Это смоки айс!
– Это вечерний мейк, а сейчас день, – подмигивает.
Он меня стебёт, гад!
– А у меня ночь. Иди уже отсюда.
– Ты просто мастер благодарности.
– Даже не думай, что я упаду на колени с восхищением и буду целовать тебе руки.
– А я так надеялся. Ладно, давай.
Шелест треплет мои волосы, просто разлохмачивая мне весь хвостик, и, довольный моим недовольством, идёт на выход.
– А я теперь правда бармен? – кричу вслед.
– Правда-правда.
Хлопаю в ладоши, поворачиваясь к Алексею.
– Ну что? Принимай стажёра, начальство одобряет. Сам слышал.
Остаток смены я познаю азы барменства и бью парочку стаканов. Всё оказалось не так просто, а жаль. С виду всё это выглядит очень и очень не сложно. Где-то в два в бар заруливает толпа прилизанных парней, девки с ними тоже есть, и одну я даже узнаю, моя любимая одноклассница – Соловьева. Её-то каким ветром? Она же у нас сущий ангелочек, а трётся с упырями какими-то. Ещё и жопой крутит, очень интересно. Кажется, сегодня ночью у меня может появиться компромат на это создание.
Наливаю чай умирающей у бара девчонке, перепила бедолага, видимо, продолжая наблюдать за одноклассницей. Та, кстати, уже успела покрутиться у шеста. Да-да, в баре бывают ночи стриптиза.
Залипаю на этой картинке и не знаю, чего мне хочется больше: ржать или блевать от её вертляний.
– Ты по девочкам, что ли?
– А? – оборачиваюсь на голос.
Жорин. Как вовремя.
– Я-то? Ну, – прикладываю пальцы к губам, – очень может быть.
– Фу, хотя…
– Поумерь свою фантазию.