Прыжок в бездну
Шрифт:
– За дверь точно не расплатишься.
– Зато твою гадкую ухмылку сотру.
– Вряд ли.
– Что это за машина? – оглядываю салон, трогая обшивку.
– Астон Мартин.
– Кто?
– Не напрягай извилины.
– Смешно.
– Тебя куда?
– Туда, где твою тачку за две минуты разберут на куски. Уехать не успеешь.
– Остроумно. Но я успею, не переживай. Так куда?
– Слушай, чего тебе надо, а?
– Убедиться, что ты больше никого не обчистишь.
– Наивный.
– Хочешь, я тебе
– Ничего мне от тебя не надо. Машину лучше останови.
– А говоришь, ничего…
– Я о материальном.
– Ммм, так что? Денег надо?
– В чём подвох?
– Ни в чём. Я тебе денег, а ты пообещаешь, что больше не будешь воровать.
Он серьёзно? Конечно, Ди, ага. Он над тобой стебётся, не смей вестись. Хотя как вариант можно взять бабки и быстренько свалить, улицы здесь знакомые, спрятаться есть где. Не найдёт. Только оно мне надо? Я сегодня и так приключений себе на одно место вдоволь нашла.
– Слушай, высади меня уже и езжай куда ехал.
– Так я тебя домой вообще-то вёз.
– Вот, мой дом здесь.
– Врёшь.
– Не вру.
У него начинает звонить телефон, и он сразу отвечает. Кстати, по громкой связи. Из динамиков в машине мелодично льется женский голос.
– Никита, ты уже прилетел?
– Да, мам. Я же отписался.
– Я думала, заедешь.
– Я утром. У себя на квартире останусь.
– Хорошо.
– Папе привет.
– Передам.
– Спокойной ночи. Ложись спать, мам, я ж к вам не поехал, будить не хотел.
– Да я всё равно не сплю, работы выше головы. У нас новый проект, ты же знаешь, нужно лично отсматривать.
– Знаю. Удачи тогда вам.
– Ты в машине, что ли?
– Я на громкой!
– Никита, сколько раз просила не говорить за рулём.
– Хорошо.
– Откуда едешь?
– Да так, с пацанами посидели.
– Опять Денис гулянья устраивает?!
– Ага.
– Ладно. Не отвлекаю. Будь осторожен.
– Как всегда. Пока, мам.
Женский голос пропадает.
Маменькин сынок, блин. Меня корёжит, а ещё я вспоминаю свою маму. Она была невероятно красивой, доброй, а потом, потом случился этот приступ. Скорая не успела, а уже тогда бухающий отец тупо на всё наплевал. Валялся на диване, убуханный в ноль, и храпел на весь дом. Я тогда всех соседей оббежала, скорую вызвала, сидела рядом с мамой, пока она умирала на моих руках.
Отворачиваюсь, смотря в боковое зеркало. В глазах встают слёзы. Вытираю лицо рукавом куртки, пытаясь натянуть улыбку.
– Так куда ехать?
И чего он пристал? Раздражает. Диктую ему адрес, в желании побыстрее избавиться от его присутствия, и, пригревшись в тёплом салоне, сама не замечаю, как меня вырубает.
Просыпаюсь, лишь когда кто-то трогает моё плечо. Аккуратно так. Подскакиваю на сидении, больно ударяясь головой о крышу машины.
Тру макушку, смотря на этого… Никиту.
– Приехали, –
– Спасибо.
– Не за что.
Никита внимательно осматривает двор, освещённый тусклым светом фонаря.
– Ты здесь живёшь?
– Что, нравится домик? – смеюсь, открывая дверь.
– Адьёс амигос.
Шлю ему воздушный поцелуй и топаю домой.
В квартире воняет перегаром. Морщусь, кидая куртку на стул в прихожей. Грею чайник и, налив крепкий чёрный, запираюсь у себя в комнате. Чай пью пустой, ни сахара, ни печенюшки не завалялось нигде. А шоколад я захомячила ещё в обед. Переодеваюсь в спортивный костюм и, завернувшись в одеяло, наконец-то ложусь в кровать.
Ненавижу зиму и весеннюю оттепель. Она холодная, а в этой квартире с неясно каким отоплением её чувствуешь по-особенному. Сырость, холод, ветер изо всех щелей. Приходится утепляться и спать в одежде, иначе воспаление лёгких обеспечено.
Закрываю глаза, а мыслями опять и опять возвращаюсь к этому Никите. Ему повезло, у него, видимо, хорошие родители. По крайней мере мама, с которой он говорил, даже через телефон создала о себе очень приятное впечатление. Она явно любит своего сына, переживает…
Глава 2
Ник
Отправляю её в клуб и, конечно, иду ждать к центральному входу. Слинять же решит, сто процентов, так оно и выходит. Подрезаю у остановки, вежливо приглашая в машину.
Девчонка тушуется, боится, огрызается. Всё очень предсказуемо, более чем.
На хрена я это делаю? Не знаю, может, просто жалко стало. Я не идиот и прекрасно понимаю, что она не наркоманка и не на бухло деньги тырила. Плохо, конечно, воровать плохо, но иногда бывают ситуации – выживай как хочешь. Вот она и выживает. Дерзкая, по крайней мере, хочет казаться именно такой. Наученная жизнью.
Одежда старая, но чистенькая, колготки рваные на коленке, будто за что-то зацепилась, но не смотря на это барахло она выглядит миленькой. Что на лицо, то очень даже красивой. Лет девятнадцать ей. Только вот во взгляде и ни намёка на какую-то юношескую непосредственность, там вызов вперемешку со страхом. Дерзость и боль. Очень много боли и отчаяния. Не от хорошей жизни она всё это делает.
Явно родокам не нужна, или нет их вообще, а халупа, куда я её в итоге привожу, именуемая её домом, тому прямое доказательство.
Несколько стоящих рядом трёхэтажек с ветхими крышами, отломанным козырьком над одним из двух подъездов, клумбами из шин и лавками с облупленной краской. Рамы старые, деревянные, некрашеные, либо краска слезла от дождей и снега. И тут реально живут люди? Честно, подобное я вижу впервые. Много чего слышал, но своими глазами такого не видел ещё ни разу.
Тут находиться противно, не то что жить…