Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги
Шрифт:
«Мутаген останется в тебе».
Он прислушался и уловил тяжелый вздох лифта, когда тот с натугой пополз вверх, преодолевая силу ускорения. Этот звук подсказал ему, что Вектор направился к воздушному шлюзу. А значит, центральный проход был пуст.
Сиро отключил гравитационную защиту, вскочил с койки и метнулся к двери, как животное, обезумевшее от тоски по свободе. Страх, закодированный в цепочках ДНК, принуждал его к действию. Выбежав в коридор, он направился к ближайшему ящику с аварийным набором инструментов. Сиро знал, где его искать. На борту «Трубы» ему досталась унизительная роль юнги –
«Он будет действовать в каждой твоей клетке, обвиваясь вокруг цепочек ДНК».
Если бы кто-то из команды вышел сейчас в коридор, замысел Сиро был бы раскрыт. Мика, Дэйвис и даже Морн попытались бы остановить его. Но ему приходилось рисковать. Он должен был спешить – и он спешил, насколько позволяло ускорение.
Вскрыв контейнер, Сиро вытащил гаечный ключ. На металлической рукоятке остались пятна засохшей крови и пара прилипших волос. В прошлый раз он не стал очищать инструмент. Да и теперь это было излишним. Странно, но у киборга Энгуса в венах текла настоящая кровь. И волосы выглядели вполне обычными.
Сиро сунул гаечный ключ за пояс. Он положил в карманы тестер, небольшой технический лазер, набор переходников, провода и припой. Затем юноша направился к техническому люку, который вел в моторный отсек «Трубы».
«Вот почему я служу им, Сиро. Если я откажусь, они перестанут давать мне капсулы. И вот почему ты будешь служить мне».
Он знал, что работа займет много времени. Сиро еще никогда не бывал в моторном отсеке корабля. Он понятия не имел, где находились пусковые платы и калибровочные приборы. Больше всего он боялся отключить не те механизмы – к примеру, испортить систему жизнеобеспечения и оставить двигатели в рабочем состоянии. Сиро решил действовать осторожно – семь раз проверить, прежде чем вывести из строя необходимую контрольную панель. Он знал, как это сделать. Вектор научил его многому.
В пузырьке, который дала ему Сорас Чатлейн, оставалось несколько капсул. Сиро имел запас времени и мог не спешить при выполнении задания.
Он по-прежнему был предан Мике – хотя и по-своему.
Хэши
Как он и предполагал, все руководители служб уже находились в кабинете Уордена. Это было одно из нескольких экранированных помещений, которые защищали главу полиции Концерна рудных компаний от прослушивающих устройств и «жучков» внешнего мира. Диос, Койна Хэнниш и шеф Мэндиш с нетерпением ожидали Лебуола.
Койна сидела у стены – слева от двери. Эта нарочито скромная позиция выражала ее согласие с тем, что служба протокола в данный момент играла незначительную роль. Мэндиш расположился напротив нее, но гораздо ближе к столу Уордена. Присутствие шефа службы безопасности объяснялось просто: он являлся заместителем Мин Доннер и должен был отчитаться за свой промах в Руководящем Совете. Волнение заставило его отказаться от кресла. Он стоял у стены, сцепив руки за спиной и опустив широкие плечи. Прежний румянец на лице и шее немного угас, но был по-прежнему заметным.
Уорден сидел за столом, сложив руки, как примерный школьник.
Хэши быстро прошмыгнул в кабинет, на ходу извиняясь перед коллегами. Дверь за ним закрылась. Он услышал, как запоры с металлическим щелчком вошли в пазы. Этот звук создал у него неприятное впечатление, что он вступил в сферу окончательных вопросов и ответов. Приблизившись к столу Диоса, Лебуол осмотрелся в поисках кресла. Тем не менее он стоял до тех пор, пока Уорден сердитым жестом не предложил ему присесть.
– Не надо извинений, Хэши, – хрипло сказал Диос. – Просто объясните мне, почему мы десять минут сжимали кулаки и массировали пальцы, словно нам больше нечем заняться.
Хэши понял, что Уорден был в плохом настроении. Он хотел придумать какое-то оправдание, но подавил в себе этот импульс.
– Как вы знаете, Лейн Харбингер изучает останки кадзе.
Его очки скользнули вниз, открывая глаза для пронизывающего взора Диоса. Однако Лебуол не отважился поднять их на прежнее место.
– Я ждал, сколько мог, пока вы не позвонили. Затем мне потребовалось время, чтобы выслушать предварительный отчет.
Чувство собственного достоинства не позволило ему добавить, что результаты Лейн оказались достойными этого ожидания. Уорден выслушал его и мрачно кивнул.
– Я вас понимаю. Мы переживаем критическую ситуацию: один из самых худших кризисов, который выпадал на нашу долю. Будем надеяться, что эти потерянные десять минут не увеличат грозящую нам опасность.
Хэши заморгал, как удивленный филин. Неужели Диос считал атаку кадзе «самым худшим кризисом, который выпадал» на их долю? Невероятно! Похоже, он действительно оторвался от реальности. Конечно, только глупец не увидел бы в этой ситуации развивающийся кризис, но придавать событиям такой трагизм было просто безумием.
– Вероятно, вы думаете, что мы собрались здесь для обсуждения взрыва на Сака-Баторе, – продолжил Уорден.
Он искоса взглянул на Хэши.
– И некоторые из вас ломают голову, почему я так долго не вызывал их к себе. Да, мы должны разобраться с Сака-Батором. Я хочу узнать, что там произошло. Но превыше всего мне хотелось бы понять, что означает эта акция. Атака на Совет является лишь одной из граней текущего кризиса. Прежде чем мы перейдем к ней, я сообщу вам тревожную новость. Надеюсь, после этого вам станет ясно, почему я не вызвал вас сразу по прибытии на станцию.
Что-то случилось. Несмотря на мрачный тон Диоса, Лебуол облегченно улыбнулся. Он убедился в том, что глава полиции оценил его искреннее признание.
– Вкратце ситуация такова.
В голосе Уордена чувствовалась злоба, которую он, видимо, не мог отбросить.
– Судя по донесениям наших кораблей, мы вступили в войну с амнионами.
Шеф Мэндиш напрягся. Не осознавая этого, он сделал шаг к столу начальника. Его черты лица стали такими же жесткими, как у Уордена. Койна склонилась вперед. Ее губы слегка раздвинулись. Глаза потемнели от изумления и ужаса – генетического страха людей перед амнионами.