Прыжок в прошлое
Шрифт:
От Лужина приходили хорошие новости, что нанятые артели возводят, мастерские и фундамент для стекловаренной печи. Кроме того, он сообщил мне, что в моей новой вотчине есть заброшенная водяная мельница, но восстановить ее будет не очень сложным делом. Она в свое время захирела из-за конкуренции с монастырской мельницей.
Но если я не оставил своих мыслей о делании бумаги, то эту мельницу они всем миром восстановят.
Я сидел у ювелира Кузьмы молодого парня с небольшой кудрявой бородкой, голубоглазого, напоминавшего мне какого то артиста из моей прошлой жизни. Несколько раз
То, что у парня были золотые руки, я понял сразу, когда увидел хирургические иглы, которые он мне сделал. Обычное болотнае железо мне совершенно для этой цели не подходило и приходилось покупать небольшими партиями шведское железо, из которого медицинские инструменты, по крайней мере, сразу не тупились и выдерживали циклы кипячения и пребывания в спирте. Так его иглы были, пожалуй, не хуже немецких, которыми я пользовался до наступления эры микрохирургии. Воодушевленный его способностями, я подарил ему линзу, купленную в свое время на рынке. Кузьма сразу понял ее значение и вскоре эта линза была уже вставлена в специальный держатель и служила ему для производства мельчайших работ.
Сейчас же мы обсуждали с ним вопрос создания первого в мире микроскопа. Приблизительный чертеж я ему сделал, взяв за образец школьный микроскоп с которым я познакомился еще на заре своей юности и с удовольствием его разобрал, правда, собрать обратно я его не смог, но почему-то все детали его очень ясно запечатлелись в моей памяти, наверно этому очень помог офицерский ремень моего отца.
Делать микроскоп мы собирались из бронзы, а теперь, когда у нас работала стекловаренная печь, я почему-то надеялся что наш Сашка Дельторов сможет сварить мне достаточно неплохое оптическое стекло.
Но для начала я предложил изготовить ему простейший однолинзовый микроскоп, который я когда-то видел в политехническом музее, изготовил его, если не ошибаюсь, профессор Мосолов, я даже нарисовал ему приблизительный чертеж всего устройства
И передал ему две стеклянные горошинки для использования в качестве линз.
Кузьма, уже знакомый по своей линзе с ценностью такой вещи, с восторгом принялся за изготовление нового для него предмета, а я с вздохом встал и пошел нести вечные ценности своим ученикам.
Прошло два дня и Кузьма сообщил, что мелкоскоп он закончил и было бы неплохо, если боярин, расскажет ему, а что с этим мелкоскопом делать надо.
К этому дню у меня уже было несколько кое-как сляпанных смотровых стеклышек и стеклянная пипетка. Усевшись за столом я положил под окуляр тоненькое стекло и, показав Кузьме прозрачную воду из бочки, спросил:
– Чистая вода?
– Чище не бывает, – последовал ответ моего ювелира.
– Ну а теперь посмотрим, – и с этими словами я капнул каплю воды на стеклышко и, смотря в окуляр начал наводить на резкость винтом. Капля не было прижата покровным стеклом, не было их еще у меня и поэтому в глубине капли то появлялись то исчезали быстро двигающиеся тени, конечно, это были не бактерии а одноклеточные простейшие но их вид
Я уступил свое место Кузьме и тот своим взглядом посмотрел в окуляр и через секунду отпрыгнул от него и начал креститься:
– Господи избавь меня от страстей таких, так что же Сергий Аникитович в чистой воде такие твари живут, а мы то воду такую пьем.
– Так и есть, живут такие твари везде и воде и в земле, и никуда нам от них не деться. А сейчас посмотри еще раз.
Я взял пипеткой и капнул туда же каплю спирта.
Кузьма глянул и поднял на меня глаза:
– Так они Сегий Аникитович сдохли все, не шевелятся. Так что их водка убивает? От оно что, ну теперь я кажный день по стакану буду пить, мне такие твари в животе не нужны.
Я, ругая себя за ненужный пример, начал объяснять:
– Понимаешь Кузьма, мы ведь воду то кипятим, а когда кипятим, то все эти чудища дохнут, поэтому. все, что кипятилось можно пить спокойно. Или если вода из колодца хорошего, там тоже таких чудищ мало.
На этом я счел свою лекцию ювелиру законченной и, забрав микроскоп отнес его к себе.
К обеду вся усадьба знала, что Кузьма с Сергием Аникитовичем чудищ разных в воде видели, и поэтому пополудни меня навестил поп Варфоломей.
Благословение господне на тебе боярин, – прогудел он своим басом.
Давай ответствуй, что за чудищ дьявольских ты увидел.
Много я объяснять не стал, а повторил все, что показывал утром Кузьме. Реакция батюшки меня заинтересовала.
Он хоть и удивился, но не видел ничего особенного, что есть такие маленькие создания.
Его гораздо больше заинтересовал вопрос, какая польза или вред может быть от таких созданий. Мы проговорили почти всю вторую половину дня, Варфоломей ушел, сказав, что в ближайшее время на это чудо явиться посмотреть митрополит, и не исключено, что сам Иоанн Васильевич меня затребует с этой диковинкой.
У меня же на сегодняшний вечер еще было запланирована отливка силиконовых трубок, различной длины и диаметра, делались формы Кузьмой из дерева, что убыстряло работу, только для отверстий в трубках приходилось выковывать что-то вроде спиц. За два часа работы было сделано несколько трубок, спицы, предварительно смазанные салом, легко выходили из них. Также было изготовлено два десятка разных пробок с дырками без. Мы закончили эту работу, когда же вечерело, но я успел еще нарисовать Кузьме фонендоскоп и растолковать, что здесь и для чего, мне уже совсем не терпелось взять этот инструмент в свои руки.
Мы сидели за ужином, когда кого-то принесла нечистая, как сказала моя бывшая кормилица. Оказалось, что это боярин, живуший не очень далеко от нас. Мы с ним встречались в церкви, но знакомы не были.
Он с порога, не дожидаясь всех процедур, требующихся для приема такого гостя, согнулся в глубоком поклоне.
– Сергий Аникитович, помоги ты Христа ради, не к кому уже больше мне обращаться.
– Да встать ты Роман Александрович, толком расскажи.
Так срок подошел моей рожать, а знаю я, что ни одна ее сестра родов не пережила, повитуха говорит кость у нее узкая, ребенок не пройдет. Может ты хоть что-то сделать сможешь?