Прыжок в прошлое
Шрифт:
– Я уже сделал ставку на одного из отважных конкурентов – но я не скажу, кому отдаю предпочтение! Я привез из моей конюшни в Суррее этих великолепных арабских скакунов, которые и вам очень понравились. Итак, леди и джентльмены, мне остается только представить соперников, а им – выбрать себе лошадь! Пожалуйста, лицезрейте мастера Сеймура и мастера Синекожего!
Гидеон и Дегтярник друг за другом вышли из холла и встали рядом с лордом Льюксоном, который положил руки им на плечи. Раздались приветственные крики и аплодисменты.
– Что за чудовище! – услышал Питер тихий возглас сэра Ричарда.
Интересно,
Тут лорд Льюксон вынул из кармана золотую гинею.
– Орел или решка, джентльмены?
– Орел, – сказал Дегтярник.
– Очень хорошо, решка, – ответил Гидеон.
Лорд Льюксон подбросил монету высоко в воздух. Она несколько раз перевернулась, блеснув на солнце, и упала в протянутую ладонь лорда Льюксона, который прикрыл ее другой ладонью и затем поднял руку, показывая собравшимся.
– Орел! – объявил он. – Какую лошадь вы выбираете, мастер Синекожий? Черную или белую?
– Черную, милорд, – ответил Дегтярник и, глядя на своего противника, добавил: – Черную, Гидеон, как мое сердце…
Все засмеялись, но те друзья лорда Льюксона, которые поставили на Гидеона, зашикали на присутствующих.
– Вы сделали неправильный выбор, мастер Синекожий, – отвечал Гидеон, – поскольку белая лошадь – более сильная, хотя мне в этих обстоятельствах грех жаловаться…
Два лакея вынесли длинную коробку с часами и осторожно поставили ее на верхнюю ступеньку лестницы.
– Сейчас половина шестого, – провозгласил лорд Льюксон, – Неподражаемый мистер Де Курси согласился засвидетельствовать это и начать скачки, когда стрелки покажут шесть ровно.
Франт, который шипел на преподобного, выступил вперед и низко поклонился толпе, помахивая носовым платком.
– Джентльмены, пусть выиграет лучший! Лорд Льюксон взобрался в карету, и под свист кнута его экипаж загрохотал по направлению к Темзе и дальше – к Темпест-Хаузу. Уезжая, лорд Льюксон помахал всем из окна кареты кружевным платком. На запятках стоял, засунув руку в карман, мальчик в ливрее. Он глянул на Питера и Кэйт и быстро отвернулся, скрывая свое лицо. Кэйт сразу догадалась, кто это.
– Том! Это Том! – шепнула она Питеру. – Просто не верится! Значит, он принял предложение Дегтярника!
– Думаю, Дегтярнику трудно отказать. Интересно, что хуже, быть членом банды Каррика или учеником Дегтярника?
– Бедный Том. Может, однажды он сбежит, – сказала Кэйт. – Надеюсь. Он мне нравился.
– Даже после того, что он делал?
– Ну, у него не было выбора, верно? И он все-таки пытался нам помочь.
Пока они дожидались начала скачек, сэр Ричард, всегда остававшийся дипломатом, пошел поговорить с друзьями лорда Льюксона. Он вел оживленную беседу с Де Курси, который каждое свое слово сопровождал взволнованными жестами. Питер и Кэйт подошли к тем, кто столпился вокруг белой лошади. Преподобный попросил Кэйт и Ханну встать перед лошадью, чтобы он мог незаметно обследовать ее копыта. Кэйт подумала, что от юбки шириной с диван все-таки есть какая-то польза, если она может послужить ширмой. Кэйт стояла спиной к лошади, изображая интерес к ужимкам франтов, и прислушивалась к ворчанию преподобного.
– Будь он проклят! – услышала Кэйт его возглас.
Преподобный
– Я предвидел это! Этот мерзавец – и я подозреваю, кто это, – забил гвоздь в копыто. Мастерски проделано! И совсем не видно – если бы я этого не обнаружил, после десяти миль животное стало бы хромать.
Кэйт никогда не видела Гидеона таким взбешенным. Он уже кинулся к Дегтярнику, но преподобный остановил его.
– Доверьтесь мне, мастер Сеймур, покуда не говорите ничего. Пусть они думают, что вы не доберетесь до Ричмонда. У меня есть прекрасная идея. Сидни, почему бы вам не попотчевать наших друзей занятными рассказами, пока я займусь одним делом.
Преподобный нарочито расхохотался и сказал так громко, чтобы все услышали:
– Чудная шутка, Сидни, чудная шутка. Пойдем, Джек, ты хотел посмотреть уток.
Он взял за руку Джека и повел его в парк. Питер и Кэйт переглянулись. Что замыслил преподобный? Сидни стал делать то, что ему было велено, то есть рассказывать истории о преподобном Ледбьюри. Даже Гидеон, который был занят мыслями о скачках, прыснул со смеху, когда услышал, как преподобный разжигал камин с сырыми дровами в гостиной Бэслоу-Холла при помощи пороха, в результате чего камин был полностью разрушен.
Вскоре они увидели, что преподобный вместе с Ханной и Джеком возвращаются назад. Преподобный пошел прямо к Дегтярнику и протянул ему руку. Дегтярник с подозрением посмотрел на него.
– Пусть победит сильнейший! – сказал преподобный.
Дегтярник медленно взял руку преподобного и пожал ее.
– Спасибо, преподобный. Я не сомневаюсь в том, что победит сильнейший…
Преподобный погладил шею черного жеребца и отошел, любуясь его статью.
– Резвая, прекрасная лошадь, сэр, резвая и прекрасная. За всю свою жизнь не видел более прекрасной лошади. Я бы поставил на нее десять гиней, и не потому, что вы скачете на ней.
Дегтярник откинул назад голову и расхохотался, и преподобный ясно увидел его шрам.
– Вы, преподобный, сделав это, обидели бы мастера Сеймура, поскольку вы должны знать, что он не одобряет подобные игры…
– Фу, фу! Жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя таких маленьких удовольствий, – ответил преподобный. – Но расскажите мне, поскольку я очень любопытен, об этом вашем шраме, он ведь свидетельствует о неожиданной встрече с саблей. Вы случайно не заработали его, находясь на службе Его Величества?
– Большинство моих знакомых знают, что лучше не заводить таких разговоров, – ответил Дегтярник. – Но вы меня позабавили, преподобный Ледбьюри, так что вам я расскажу правду о моем шраме, если вы отнесетесь к этому с иронией. Мой младший брат играл в амбаре, а меня послали привести его домой. Я нашел его наверху высокой телеги, он крутил в руках косу. Коса была слишком тяжела для него, и он ее не удержал. Когда коса полетела вниз, я отклонился в сторону, что, без сомнения, спасло мне жизнь, но она все-таки задела меня, отчего и получился этот шрам. Мой брат побежал к матери, не понимая того, что он наделал. Они не искали меня до следующего утра, а когда нашли, никто мне не поверил, решив, что все это произошло из-за моей склонности к дракам…