Прыжок волка: Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней

Садулаев Герман Умаралиевич

В раннем Средневековье людей с Севера и с Запада захватывали, обращали в рабство и продавали на Юг и Восток. Кто захватывал? Чаще всего свои же соседи (как и много позже, африканских рабов продавали белым работорговцам в Америку свои же африканские соплеменники). Например, варяги-северяне захватывали славянских и прочих рабов и продавали в Византию и в Хазарию. И кочевники-тюрки захватывали славянских и прочих рабов и продавали в Византию и в Хазарию. Вообще, кто угодно захватывал каких угодно рабов и продавал. В этом была основная цель военных экспедиций и даже существования некоторых государств. Похоже, Киевскую Русь варяги основали именно для удобства торговли рабами. А транзитом и торговым посредничеством в работорговле занимались еврейские купцы по всей Европе, в Азии и Северной Африке.

Еще о том, почему именно работорговля стала основой внешнеэкономических отношений. Иметь рабов из числа местных,

из числа соплеменников неудобно по многим причинам: они знают язык и могут сговориться со свободными и между собой; они знают местность и могут сбежать; у них есть недалеко друзья и родственники, которые могут помочь им сбежать или укрыть беглецов; закабаление соотечественников непатриотично и не прибавляет элитам популярности в глазах масс; разделение единоплеменников на рабов и свободных создает нездоровое социальное напряжение в обществе; вид закабаленных сородичей имеет неблагоприятное воздействие на дух нации, лишает энтузиазма и оптимизма, погружает в депрессию, которая не способствует экономическому процветанию и воинской доблести. А рабы-иностранцы не знают местного языка или знают его плохо, поэтому ничего не понимают или понимают не все, их можно и нужно обучить только необходимым командам; вряд ли они смогут договориться с угнетенной частью местного населения на общий бунт — местные, даже самые бедные, считают себя выше рабов, а рабы считают всех местных своими врагами; рабы-иностранцы и между собой не могут договориться, так как они из разных племен; бежать им некуда, они не знают местности; и внешне, и языком, и поведением они отличаются от местных, так что бежать им бессмысленно — поймают на соседней улице; на рабов-иностранцев не распространяются местные «адаты», то есть правила морали и нравственности, поэтому их можно эксплуатировать как угодно, в том числе сексуально, издеваться и даже убивать; наличие рабов-иностранцев создает в местном обществе здоровый дух национального превосходства, оптимизм, веру в могущество и праведность властей, преданность монарху, убежденность в избранности своего народа, мессианство, острый патриотизм и прочие полезные государству настроения.

Если пытливый читатель отметил для себя из вышеприведенного абзаца пару или несколько причин, почему ультрасовременному капитализму в его самой продвинутой и культурной форме до сих пор нужны и выгодны иностранные мигранты, приезжие рабочие, гастарбайтеры, то такие выводы остаются на совести читателя: автор в данном случае рассказывает только о раннем Средневековье.

И в раннем Средневековье рабами лучше всего было иметь иностранцев, привезенных издалека, чтобы они дорогу забыли и вернуться никогда не могли. И еще — подвергнуть их культурному шоку, чтобы лишить воли к сопротивлению и превратить в зомби (представьте жителя германских лесов, оказавшегося на рынке в Хорезме). Но подвергали не только культурному шоку. Мужчин-рабов перед продажей кастрировали. Кастрация была болезненной процедурой, проводилась в антисанитарных условиях, и после нее многие пленники умирали. Но выжившие становились менее опасны и более покладисты. Кастрированный раб стоил в Кордовском халифате вчетверо больше некастрированного! В центрах работорговли располагались поточные фабрики, пыточные по кастрации рабов.

Массовая принудительная миграция северян не привела к значительным изменениям в этнической картине стран юга. Кастрированные рабы-мужчины умирали на чужой земле, не оставляя потомства. Рабыни-наложницы могли иметь потомство, но это другая сложная история, требующая отдельного исследования, и не политического, а генетического и антропологического.

«Шелковый» путь

Итак, наша Хазария возникла в долинах рек Кума, Терек, Сунжа, Сулак, на западном побережье Каспийского моря, в прикаспийских степях и в предгорных долинах восточной части Северного Кавказа, на территории современных Чеченской Республики и Республики Дагестан. Здесь располагалась первая столица Хазарии — город Семендер (Самандар). Семендер постепенно становился важным центром ремесла и торговли, но основой экономики ранней Хазарии были традиционные занятия народов, проживавших на этой земле: кочевое и полукочевое скотоводство, рыболовство, виноградарство.

Я не разделяю мнения ученых (например, уважаемого и любимого мной Льва Гумилева) о том, что терские казаки являются прямыми и единственными потомками хазар. Мне кажется более вероятным, как было показано выше, что название «хазары» было не этническим, а собирательным: условно говоря, в 650 г. собрался сход старейшин союза соседствующих племен, которые провозгласили своим правителем один из кланов распадающегося Тюркского ханства; так и появилась «Хазария», которую Хазарией стали наверняка звать много позже и, может, случайно (с чеченского

языка «хаза аре» можно перевести как «прекрасный простор»: именно так виделась предкам вайнахов земля в долинах после трудной жизни в тесных горах). Но что касается хозяйственного уклада терских казаков, то он наверняка в самом лучшем виде сохранял (терцы невероятно консервативны) вплоть до самых последних лет особенности экономики ранней Хазарии. Река Терек в низовьях богата рыбой: десятки видов съедобной рыбы, плавни Терека — рай для рыболова. Песчаные степи при условии ирригации дают хорошие урожаи винограда и бахчевых культур. В поймах больших рек и притоков, на заливных лугах прекрасный выпас лошадей, коров, мелкого рогатого скота. К этому естественным образом добавлялось кузнечное и гончарное ремесло. И воинские авантюры, грабительские походы — к примеру, нападения на купцов, плывущих по Каспию.

Века спустя после распада Хазарии предоставленные сами себе (до поступления на службу к Московии) терские казаки продолжали так жить: рыболовство, садоводство, скотоводство и молодецкие казацкие набеги и походы за золотом и славой.

Трудоемким и требующим полной оседлости земледелием вроде выращивания зерновых казаки почти не занимались: станицы были временными и периодически меняли дислокацию в пределах некоторого ареала, что позволяло сохранять контроль над садами и рыболовными угодьями.

Примерно так же было и в Хазарии, полукочевой стране. Еще поэтому от нее не осталось большого количества городов — жили в станицах, меняли место, дома и стены крепостей строили из самана (Самандар можно перевести как «саманный город», а не «белый дом»), представлявшего собой смесь глины, соломы и коровьего навоза — не самый долговечный в археологическом плане материал. Как казаки, так и горцы сохранили основы «хазарской» архитектуры и до самого последнего времени строили дома из самана, а казаки, так же как и хазары во время оно, еще и крыли дома крышами из камыша и жердей.

Так было в начале. Когда Хазария была государством северо-кавказских автохтонных племен, включая нахские и дагестанские народности, а также славян, под руководством тюркской аристократии. Но через век-полтора экономическая ориентация Хазарии меняется. От скотоводства-рыболовства хазары переходят к транзитной торговле. Вернее, не все хазары переходят — племена Северного Кавказа продолжили заниматься своими традиционными промыслами. А вот главными статьями, наполняющими бюджет каганата, стали доходы от международной торговли, экспортные, импортные и транзитные пошлины.

А что было главным предметом, объектом и товаром в международной торговле?

Да. Работорговля.

Вот так Хазария из полукочевого, сельскохозяйственного, военного, то есть «нормального» по средневековым меркам государства, превратилась в паразитическое, торгово-капиталистическое, в транзитный пункт всемирной работорговли.

В этот момент «столица» каганата, центр его экономической и политической жизни переносится из Семендера на Тереке в Итиль на Волге. У такого поворота было несколько причин субъективного и объективного характера. С юга, из Закавказья давили арабы, и держать столицу вблизи давней «линии фронта» было небезопасно. Хазария нечаянно очутилась на перекрестье торговых путей между Югом и Севером, между Востоком и Западом, на так называемом Великом шелковом пути (который правильнее было бы назвать Великим Путем Работорговли) и скоро научилась извлекать из своего положения выгоду; стало понятно, что это приносит гораздо больший доход, чем мирное хозяйство или даже героические войны за богатство. Кроме того, в Хазарию устремился поток эмигрантов-евреев из Ирана. Это были лучшие «специалисты» по внешнеэкономической деятельности. Они переселялись в Хазарию массово, пользуясь известной терпимостью тюрков ко всем иноверцам и иностранцам. И скоро евреи стали определять политику и экономику каганата, каган-тюрок стал фигурой номинальной, вроде английской королевы или бывшего нашего президента Медведева, а власть осуществлял бек, связанный родством с еврейскими бизнес-кругами. Бек и олигархи-иудеи переориентировали Хазарию с производительной экономики на транзитную торговлю рабами.

Евреи

Данный пункт вставлен мной не как дань политкорректности и не для того, чтобы снять возможные обвинения в антисемитизме, — я как-то равнодушен ко всему этому и безразличен к возможным обвинениям и подозрениям. Но в данной теме нам слишком часто попадались (и будут еще попадаться) «евреи», «еврейские купцы-работорговцы» и пр. И это создает впечатление какой-то национальной предвзятости. Но и соответствует исторической истине, поэтому мы не вправе заменять определение «евреи» каким-нибудь эвфемизмом (мы же называем прочие народы своими именами, даже в нелицеприятных для них ситуациях). Но хочу прояснить свое личное к «еврейскому вопросу» отношение.