Псевдоним бога
Шрифт:
Нет, не всех дайлемитов стоит опасаться. Кто-кто, а Акил прекрасно знал, КТО из уроженцев славного города Дайлема, что в землях Кринну, представляет собой настоящую угрозу. Бояться следует только так называемых «бродячих» дайлемитов. Эта каста в Дайлеме существовала испокон веку.
Первые «бродячие» дайлемиты появились, верно, вскоре после первого же из разливов, который случился в Нежных болотах, родине священных червей гареггов. Болота словно распухают, наводняются желтоватыми мутными потоками; вываливается из берегов и чувственно дышит мерзкий зловонный ил. Все это странным образом совпадает с брачным периодом червей
…или человека.
Первые из гареггинов, людей, в тела которых вселились черви, сразу же воспользовались плодами невиданной силы, последствиями выгодного симбиоза. Кто силен — тот и прав, и первые из гареггинов, еще не знающие о грядущей плачевной своей участи, а только наслаждающиеся невесть откуда взявшейся мощью и неуязвимостью, быстро встали на нехороший путь. Безнаказанность пьянит. Даже Ревнители, узнав, ЧТО дает гареггинам силу, отказались усмирять этих бойцов. К тому же в анналах Храма нашлось кое-что о червях, Послужившее обильной пищей для размышлений…
Гареггинов объявляли нечистыми — на этом миссия Храма была завершена. Но надо отдать должное криннским Ревнителям, ну и — конкретно — братьям ордена из города Дайлем: первые отряды «бродячих» создали, отобрали и обучили именно они. Ради уничтожения гареггинов Храм закрыл глаза на то, что боевые методики ордена вверяются непосвященным. Так «бродячие» дайлемиты-бойцы, созданные для усмирения гареггинов в период разливов Нежных болот, получили негласное благословение Храма. Таковых дайлемитов, с одной стороны, мало, и они не представляли опасности для Храма, а с другой — они снимали с Храма эту головную боль, заботу об обуздании гареггинов и уничтожении гареггов. Отсюда — происхождение одежды дайлемитов… Это связано с тем, что червю внутри человека нужно больше света и кислорода, и гареггины ходят почти голыми. И потому «бродячие» дайлемиты, в противовес своим соперникам и дабы показать окружающим, что червя в них нет, облачились в закрытые одежды. Постепенно эта манера одеваться распространилась с «бродячих» на все население Дайлема…
Кто-кто, а Акил знал это.
Явившиеся к нему люди были именно «бродячими», и Акил определил это одним беглым взглядом из-под приопущенных ресниц, нежных и длинных, как у женщины.
Войдя, все «бродячие» дайлемиты как один подняли левую руку в знак приветствия. Как и положено уроженцам Дайлема, их кисти были искусно забинтованы, так, что оставались открытыми лишь верхние суставы и кончики пальцев.
Грендам, видевший дайлемитов вживую в первый раз, пробормотал:
— Это чего это они? Какие-то… странные… Они нас не грохнут, Акил? Зря ты охрану отпустил-то…
Акил скривил губы:
— Грохнут на глазах нескольких тысяч наших сторонников? Никто так, как жители славного Дайлема, не ценит жизнь, и платить жизнью шестерых дайлемитов за две наши — это, по их представлениям, величайшая глупость! Не так ли, уважаемые?
— Ты совершенно точно сказал, Акил, — глуховатым голосом откликнулся тот, что вошел первым, высокий, с широкими плечами, чуть сутуловатый. — Не зря и в твоих жилах течет кровь дайлемитов.
Он говорил по-криннски, на звучном и благородном дайлемском наречии. Акил ответил на том же языке:
— Тебе это известно? Кто ты таков? Зачем вы явились сюда, в Горн? Неужели не нашли более удачного времени, ведь город охвачен мятежом!
— Да, мятежом,
— Э, — презрительно скривился Грендам, и его разноцветные глаза тускло засветились, словно у выцедившего жертву хищника, — чем вы можете помочь вшестером огромному делу сардонаров?..
— Неважно, сколько нас. Важно, кто мы.
— И кто же? Назови свое имя! Твое и твоих спутников. А то я не привык разговаривать с какими-то безымянными проходимцами, — отозвался Грендам с той вульгарной ноткой, что отличала поведение и манеру общения бывшего плотника еще в ту пору, когда он был беспутным и вечно пьяным забулдыгой из трущоб Ланкарнака, а не сотрясал обитель Первого Храма в Горне.
Сутуловатый едва заметно поклонился. Его спутники остались недвижимы… Высокий предводитель дайлемитов произнес:
— Зовите меня Третий.
— Что за странное имя? Гм… — Грендам потянулся.
— Это не совсем имя. Просто я хочу подчеркнуть, что я тут — Третий, и ничего более. Что толку в именах? Ведь первые двое — вы, вожди сардонаров, Акил и Грендам. Так что Третьему позволительно быть безымянным.
— Ты умеешь располагать к себе людей, — вдруг взял слово Акил, перебивая Грендама, который явно хотел воспротивиться такому положению вещей. — В самом деле. Пусть будет Третий. Имена твоих спутников, я так понимаю, ты и вовсе не захочешь открыть.
— Ну почему же? Я могу назвать все имена, и свое собственное в том числе, я могу даже открыть лицо и приказать сделать то же самое моим людям, хотя обнажать лицо вне дома и тем более вне своего родного города, как тебе прекрасно известно, — позор для людей нашей крови. Точно так же тебе известно, что самое бранное слово в нашем народе, оскорбление, за которое может расплатиться кровью не только обидчик, но и весь его род, включая женщин и стариков, — «гололицый». Только зачем тебе видеть наши голые лица, мудрый Акил? Ты и так видишь людей насквозь. Это не грубая лесть, клянусь личинками священного червя! Просто в беседе с человеком нужно не преступать определенную грань, дабы не повредить общему делу.
Акил качнулся вперед, и его руки хищно взметнулись перед точеным лицом в священном жесте сардонаров:
— Какое же у нас с вами общее дело? Ты упоминал тут…
— Да! Ты видишь самую суть вещей. Я в самом деле хочу предложить тебе гареггов. Нам стало известно, что ты сумел возродить эту древнюю традицию, славную для Дайлема, и вот мы здесь.
Акил повернулся к нему спиной и окинул взглядом уже пустеющую площадь, растворяющиеся в вечерних сумерках людские толпы, мало-помалу редеющие и рассредоточивающиеся по близлежащим улицам и проулкам. Пешие и конные отряды сардонаров, провозглашая славу Леннару, Акилу и блаженному Грендаму, выдавливали людей с площади. Нескольких буйных горожан затоптали их же сограждане, но никто этого не заметил. Сардонарские глашатаи, в блестящих кирасах и с обмотанными желтыми повязками шеями, призывали горнцев направиться к Храму. Бойня у Этерианы тоже подходила к концу, и только несколько разрозненных групп мятежников выводили из различных порталов Собрания жиденькие вереницы смирившихся, поникших людей (большей частью из числа стражи) и тут же, у ограды и возле забрызганных кровью стен, сноровисто и деловито рубили им головы и вспарывали животы. У многих палачей были такие лица, словно они выполняли какую-то кропотливую работу по дому или хозяйству, а не занимались душегубством. Акил потер рукой лоб и, снова обратившись к Третьему и прочим дайлемитам, сказал: