Псевдоним бога
Шрифт:
— Да.
— Интересно, — сказал Леннар. — Вера… Искренняя вера и налаженное на этой почве сверхнапряжение, которое способно изгнать из меня… брр! А в кого же, в таком случае, буду верить я, почтенный омм-Алькасоол? Если мне известно, что мифы о пресветлом боге Ааааму и его окружении сформированы на основе моей собственной биографии? Вся эта мутная теология?.. Я должен уверовать в самого себя, перемолотого столетиями?
Алькасоол усмехнулся:
— Для существа, которое обожествляется одной половиной известного нам мира и ненавидится второй, но тоже на правах отнюдь не простого смертного, — мысль весьма мелкая. Отчего же так? Неужели ты в самом деле думаешь, что в основу культа светлого Ааааму, великого и светлого Бога-Избавителя, легли
— Ты тоже ей не чужд, — произнесла Ориана.
— Все это верно. Не чужд. Но я же вернулся назад, в Храм. Хотя у меня есть все основания говорить, что мир устроен вовсе не так, как столетиям учат жрецы и как то сказано во многих священных книгах. Особенно в тех, что написаны после Исхода. Но разве то, что я видел в Академии, то, что я узнал о существовании иных пространств за пределами нашего мира, где, быть может, тоже кипит жизнь вопреки догмату о Великой Пустоте, — разве это опровергает мою веру? Отнюдь нет. Мироздание, распахнувшееся перед глазами сродни громадной и еще не прочитанной священной книге, задает столько вопросов, что нельзя не задуматься: а кто Автор этой книги? Кто Творец?.. Кто создал нас там, на Леобее? И, главное, ДЛЯ ЧЕГО? Эти вопросы и есть то, ради чего существует Храм. И мы готовы поделиться с тобой всем, что сосредоточилось в нем. А что уж в том, чем мы с тобой поделимся, ложь, а что истина — решать тебе. Тем более мы знаем, что как минимум ОДИН раз люди уже сумели найти истину и спастись.
— Еретические вещи говоришь, брат Алькасоол, — негромко процедил кто-то из членов Конклава.
— Да, я верую в Создателя, — чуть задыхаясь, продолжал бывший лазутчик, не обращая внимания на эту зловещую реплику, — в ту надмирную сущность, которая вносит гармонию во все сущее. Я много размышлял, в том числе и в твоей Академии, и понял, что Бог — это не миф, не капризный тиран, который вмешивается в жизнь смертных и вертит ими, как марионетками, и не нечто столь могущественное и чуждое, что ему нет никакого дела до нас, людей; Бог — это упорядоченная гармония всего сущего. И если ты искренне захочешь познать его — ты сможешь это сделать. Но для этого тебе придется постараться. И ОЧЕНЬ постараться…
Когда я попал в Академию и собственными глазами увидел неслыханные тьмы пространства, звезды и планеты, неслыханные устройства и приборы, опыты по созданию принципиально новой общины и нового государственного управления, я все равно понял, что твоя кропотливая и заслуживающая уважения работа по налаживанию быта в наших землях все же мелка и суетна перед лицом истинного величия. Даже если ты, Леннар и тебе подобные, те, кто рожден на погибшей планете Леобея, создали наш мир, то ведь кто-то создал вас и все, что находится за пределами того, что мы называем Верхними и Нижними землями. И тебе впору подумать, что и ты смертен, и ты подвержен тлену, и, значит, существует Некто или Нечто, без имени или с тысячью и сотней тысяч имен, кто обрек тебя именно на такую судьбу, что вручена тебе! И нам надо счистить с нашей древней веры заскорузлый налет умолчаний, компромиссов и высшей целесообразности власти. Я верю, что Создатель, перед лицом которого все эти наши местные боги, возникшие здесь, внутри Корабля, и темный Илдыз, и великая Аллианн, Та, для Которой светит солнце, и даже сам пресветлый Ааааму, Податель жизни, покажутся жалкими и суетными существами! И именно сейчас, когда все мы на краю гибели, время повернуться лицом к Нему и уверовать, уверовать глубоко и искренне, потому что силы, способные спасти всех, уже вложены в нас, и следует только разбудить их…
Омм-Алькасоол умолк. Он был бледен, у него подергивались губы, а по лбу текли тоненькие струйки пота. Леннар ответил:
— И ты думаешь, что после таких слов стал ближе к Храму? Посмотри на них. Посмотри на своих собратьев, многие ли согласны с тем, что ты тут говорил?.. Что же касается веры…
Неизвестно, что еще хотел сказать Леннар, но в этот момент в зале Молчания появились два новых лица, и после их появления теологические споры показались нелепыми и ненужными, как отпавшая от очищенного корнеплода шелуха. Первым был жрец-врачеватель, взявшийся оказать помощь Лайбо и Бер-Кун-Даку. Он посмотрел на Сына Неба и, когда глава Храма жестом позволил ему говорить, вымолвил:
— Плохо. У них дурно сворачивается кровь. Я наложил специальные повязки, чтобы остановить ток крови, но это только временная мера. Тот, с отрубленной кистью, к тому же говорит, что он видит все хуже. Прерывистое дыхание, неистовое сердцебиение… На шее у обоих проступили какие-то бледно-желтые пятна. Необычный кислый запах изо рта. Ничего подобного видеть и лечить не приходилось.
— Ну конечно же, — спокойно сказал Леннар, стискивая пальцами обеих рук секиру Майорга О-кана, — это, я думаю, и есть первые симптомы амиацинового отравления. Несворачиваемость крови, нарушение зрения, потом — бред, галлюцинации и дикие боли. Потом кости станут хрупкими и будут ломаться даже при легких нагрузках, а люди начнут гнить заживо. Впрочем, амиациновая агония у каждого своя. У каждого свой ад, как сказали бы красноречивые богословы Храма…
— Уберите! Уберите и-и-и-их!.. — испуганно и одновременно свирепо завизжал кто-то, и весь Конклав пришел в движение, как растревоженный муравейник.
Леннар сжал в руке секиру, и вот тут ворвавшийся с Другой стороны зала окровавленный Ревнитель закричал — не дожидаясь от Верховного предстоятеля дозволения говорить:
— Да сохранят нас великие боги и Святая Чета! Мятежники рвутся в зал Молчания по двум галереям! Их много, их слишком много, несколько тысяч головорезов, и они не считаются с потерями! А их летающие демоны, их не меньше чем два десятка, парят над нашими головами и засыпают нас нашими же миэллами… они не обращают внимания на то, что от их копий сплошь и рядом гибнут другие сардонары… главное — чтобы гибли братья ордена!..
— Как по двум галереям?!! — взревел омм-Алькасоол. — Ведь сардонары прорывались только в один портал! Для взятия второго у них просто не хватит гареггинов и гравиплатформ!
Ревнитель, принесший столь тревожные вести, пошатнулся и упал на одно колено. Он упал бы и вовсе, всем телом, ничком, не ухватись вовремя за колонну. Он сплюнул прямо на плиты священного зала и, смахнув с губ пузырящуюся кровь, проговорил:
— Пре… предательство. Кто-то из… из наших… от… открыл ворота Портала-два. Они ударили неожиданно… Больше половины братьев-Ревнителей погибло, некоторые сдались в плен сардонарам… Некоторым из плененных тут же перерезали горло, а многим… многим оставили жизнь, и теперь они дерутся… против своих же.
— Против своих?!
— Акил — тоже бывший Ревнитель… старший Ревнитель… всем известно…
— Но КТО открыл ворота?
Раненый Ревнитель ответил не сразу. Не только он, находившийся ближе всех к парадным дверям зала, но и все присутствующие на высоком собрании услышали неясный далекий гул, словно ветер с воем раскачивал верхушки деревьев. Едва заметно содрогнулся под ногами пол.
Это шли сардонары.
— Кто открыл ворота? — повторил Верховный предстоятель, вставая.
— Он… из Конклава… Бывший старший Ревнитель ланкарнакского Храма… Кажется — его зовут омм-Гаар.
Глава восьмая
РАЗГОВОРЫ ОБО ВСЕМ НА СВЕТЕ…
Земля, все страны мира, октябрь 2007
<…— Прошло уже две с половиной недели, а пришельцы продолжают висеть у Луны и не предпринимают никаких шагов. Быть может, установленные в их обществе этические нормы воспрещает им идти на контакт первыми? Быть может, они ждут, что мы предпримем активные действия?
— Все попытки выйти с ними на связь пока что потерпели крах. Они не отвечают…>