Пшеничное зерно. Распятый дьявол
Шрифт:
Услыхав это, старейшины переполошились, обменялись красноречивыми взглядами: "В нашей деревне нашел приют ведьмак! Пригрели вошь на теле! Она всю кровь нашу высосет, если ее не раздавить". Недолго думая, они схватили его, завернули в сухие банановые листья и предали огню.
С того дня деревня избавилась от злого рока. А люди вновь обрели свои тени. Множество рук вместе подымут любую тяжесть!
Гатуирия замолчал. Матату, дребезжа, катило вперед. Свернув с дороги на Накуру, оно оказалось на Трансафриканской автостраде, проложенной мимо Руува-ини и Илморога. В машине снова воцарилась тишина, каждый погрузился в свои мысли, навеянные сказкой.
— Услышав от старца эту сказку, я нашел для себя новую тему. У меня возник замысел переложить на музыку это старинное предание, равного которому не сыщешь. Что может быть поучительнее притчи о человеке, променявшем душу на земные блага! Мне пришло на ум, что Ндингури напоминает Иуду, отдавшего душевный покой за тридцать сребреников.
Местом действия моего будущего произведения я выбрал кенийскую деревню до прихода британских империалистов. Решил начать с кочевников, населявших наши земли в первобытные времена, показать условия труда, зачатки социальных институтов наших предков. Я думал о скотоводах, крестьянах, ремесленниках, о тяготах их существования — голоде, болезнях, бедности. Затем я перешел бы к феодальной эпохе и вывел бы на сцену Ндингури, сына Кахахами. Костер во мне разгорался, музыка так и просилась на бумагу. Но, записав несколько строк, я ощутил, что пламя угасло, в кучке золы не сохранилось ни искры.
"Почему, почему?" — возопил я, неизвестно к кому обращаясь. Я не верил в существование злых духов, чудищ и сверхъестественных существ. Но однажды ночью чей-то негромкий голос нашептал мне истинную причину, по которой угас огонь: "Разве можно написать музыку, если ты не веришь в реальность основного своего персонажа?"
Вера… вера… где мне обрести ее? На базаре ею не торгуют. Я рассуждал так: в прошлом, еще до прихода империалистов, у нас была система возрастных групп, разветвленных семей, родов и кланов. В те времена существовали разнообразные виды общественной организации людей, свой африканский "социализм". Откуда же взялись людоеды и убийцы? Сердце тревожно забилось. Духи — добрые, злые ли — не существуют. Нет и сверхъестественных потусторонних чудищ. На нашей родине, в Кении, нет и не было злодеев, питающихся человечиной, похитителей чужих теней. Тем более в наше время! Все эти небылицы давно канули в вечность. Раз ты вознамерился своей музыкой воспеть родину, ищи корни и темы не в россказнях, а в реальной истории! С тех пор я не могу прийти в себя, не знаю покоя, тысяча вопросов будоражит мозг…
Можете себе представить мое изумление, когда вчера в университете в своем ящичке для писем я нашел… как бы это сказать?.. Не скрою, я задрожал, как былинка на ветру. Посейчас в себя прийти не могу…
Вангари, сгорая от нетерпения, перебила Гатуирию:
— Должно быть, и впрямь вы увидели что-то особенное. Недаром то и дело запинаетесь, точно ящерица, которую бог послал с важным известием к людям, но она из-за нерешительности так и не справилась с поручением.
— Так вот, в моем почтовом ящике, — торопливо закончил свой рассказ Гатуирия, — я нашел приглашение на бал Сатаны, который состоится завтра в Ил-мороге. Только послушайте!
Гатуирия вынул из кармана карточку и прочел:
Бал Сатаны!
Спешите видеть —
Дьявольская затея —
Конкурс мастеров
Семь главных премий!
Множество призов!
Попытайте удачу.
Жюри назовет семь искуснейших грабителей и бандитов в Илмороге. Победителей ожидают ценные подарки. Весь день для вас играют "Ангелы ада"!
Подпись: Сатана, властитель преисподней.
Адрес: Логово бандитов, Золотые Холмы, Илморог.
Варииига вскрикнула, повалилась на Мутури. Мваура обернулся, и машину занесло.
— Остановись! — закричал Мутури. — У кого есть огонь?
— В чем дело? Что стряслось? — спросила Вангари, но никто ей не ответил.
— Нет у меня фонарика! — объявил Мваура, остановив матату на обочине Трансафриканской автострады.
— У меня есть спички, — предложил Гатуирия.
— Скорее, посвети сюда! — приказал Мутури, затем все разом смолкли, точно увидели перед собой разверстую могилу.
То и дело в сторону Илморога и в обратном направлении проносились машины, на миг выхватывая из темноты равнину Рифт-Вэлли, но затем землю окутывал еще больший мрак. Мужчина в темных очках снова застыл как изваяние. Мваура ворочался за баранкой. Трое остальных склонились над Вариингой.
Вспыхнувшая спичка ненадолго осветила ее лицо и погасла. Гатуирия чиркнул еще одной. Они увидели, что девушка дышит и даже открыла глаза. Тут все разом заговорили, высказывая различные предположения, отчего подобное могло случиться.
— Кажется, она нездорова, — произнес Мутури. — Возможно, малярия или воспаление легких.
— Пульс очень частый, — заметил Гатуирия.
— Может, что-нибудь по женской части, — вступил Мваура. — Вы не поверите, тут одна недавно родила, прямо в моем матату!
— Надо бы вынести ее из машины на свежий воздух, — раньше других смекнула Вангари, которой уже изрядно надоела болтовня Мвауры.
И тут Вариинга заговорила — едва слышно, словно утомилась от долгих странствий.
— Извините, у меня вдруг закружилась голова. Поедемте, не надо терять времени, что нам тут делать?..
Все заняли свои места. Мваура попробовал завести мотор, но что-то в нем не ладилось. Тогда Мутури, Вангари, Гатуирия и мужчина в темных очках вылезли из кабины и принялись толкать матату. Двигатель заработал, все снова уселись и покатили дальше, храня молчание.
Некоторое время спустя Вангари, вернувшись к недавнему обмороку Вариинги, спросила:
— Уж не от наших ли споров тебе сделалось дурно?
— Пожалуй.
— Ты испугалась? — спросил Мутури.
— И да… и нет, — заколебалась Вариинга.
— Не робей, — утешила ее Вангари, — давно уже нет и в помине чудищ, людоедов, духов, чертей с рожками. Все это выдумки, ими пугают шаловливых детей, чтобы наставить на путь истинный.
Мваура засвистел какой-то мотивчик, словно заявляя о своем особом мнении по данному поводу и как бы намекая, что ему много чего известно, однако он не намерен никого в это посвящать. Потом запел:
Ах, красотка, не скупись, Со мной богатством поделись! Если кто у нас родится, Я готов даже жениться.