Пшеничное зерно. Распятый дьявол
Шрифт:
Когда Вариинга осталась одна, у нее подкосились ноги. Хотелось закричать подруге вслед, вернуть ее…
Она побрела по шоссе в сторону Найроби с таким видом, будто выпила спиртного или накурилась бханга. Ноги отказывались повиноваться, она не замечала мчащихся в обе стороны машин; между тем стемнело, зажглись уличные фонари. Она шла и шла без цели. В одном месте едва не налетела на дерево. Только тут до ее сознания дошло, что она стоит на повороте в Бахати. Обогнув забор мужской средней школы, Вариинга направилась к кратеру Мененгаи — она бросится в огромную дыру, как тот индус, что въехал
Еще ребенком Вариинга часто слышала, будто кратер населяют духи, которые по утрам бреют деревья и кустарник острыми лезвиями и раз в год поджигают траву. Когда индус упал в кратер, пошла молва, что его затащили туда духи, потому что он ненароком увидел, как они бреют кусты и скачут, играя, по верхушкам деревьев.
Вариинга была бы только рада, если духи схватили бы ее и унесли из Накуру — хоть на тот свет!.. Тут она вспомнила про школьный плавательный бассейн. Вместо того чтобы взбираться ночью к кратеру, она прыгнет в воду и покончит разом со всеми бедами. Вернувшись назад, она ступила на вьющуюся среди школьных построек тропку. В освещенных окнах видны были ученики. Сердце заполыхало огнем. Она зашагала быстрее, моля бога, чтобы ей никто не повстречался.
В колониальные времена в эту школу принимали исключительно белых. Но после достижения независимости ее открыли для детей обеспеченных кенийцев. Кое-кто из учеников жил в городе, но большая часть — в общежитии. По вечерам они готовили в классах домашнее задание. Их-то и видела Вариинга в окнах — склоненными над книгами.
Она свернула с дорожки, ведущей к спальному корпусу, и направилась к бассейну. Пока ей никто не встретился — видно, бог услыхал ее молитвы!
Последний поворот вдоль учебного корпуса в конце школьной территории — и она у бассейна. Здесь было темно, свет из окон так далеко не доходил. Она уже подошла к бассейну, как вдруг раздался мужской голос:
— Что ты здесь делаешь?
Вариинга вздрогнула и обернулась. Наверно, духи из кратера Мененгаи спустились за нею с гор. Значит, они и впрямь существуют!.. Но голос принадлежал школьному сторожу, который стоял за невысокой живой изгородью.
— Я тут в гостях, — солгала она. — Мистер Камау — мой брат. Я всю неделю у него пробуду… А сейчас гуляю перед сном.
Вариинга боялась, что сторож не поверит ей. Постояв несколько секунд в нерешительности, она вернулась на центральную аллею и побрела назад к шоссе.
"Что же, вечно бродить по тернистым дорогам? Чтобы непрестанно ныло сердце? — стучало у нее в висках. — Оказывается, покончить с собой не так-то просто. Значит, даже наша жизнь нам не принадлежит, мы не вправе расстаться с нею, когда становится невмоготу…" Раздумывая над этим, Вариинга дошла до железнодорожного переезда.
И тут вспомнила беднягу, раздавленного поездом. Не смогли даже опознать труп. Его имя осталось для всех тайной, словно он и не жил никогда. Такая смерть, решила Вариинга, ей больше всего подходит. Итак, завтра она бросится под колеса!
Дождется поезда здесь, на переезде, и упадет на рельсы. Стальные колеса превратят ее в крошево. Впервые за все время она помолилась богоматери, искренне прося у нее смерти. "Пресвятая Дева Мария, услышь меня, утоли мою печаль
В первый раз с тех пор, как Старец из Нгорики "заразил ее проказой", Вариинга ощутила относительное спокойствие, стала даже нашептывать слова гимна, который пела, когда бывала счастлива, но на сей раз в нем сквозила тоска:
Молю тебя, всевышний, Дай мне душевный покой! Пусть сердце в груди воскреснет, Как воскрес повелитель мой!На самом деле Вариинга не помышляла о воскрешении души и тела. Ей хотелось одного: чтобы имя ее изгладилось из памяти живущих на земле. Исчезнуть так, словно ее никогда и не было. Пусть прилетит за ней ангел смерти и сотрет ее имя со скрижалей Неба и Земли.
Перевези меня через реку, Ты, утоляющий голод и жажду, Отдых дающий уставшим!На следующий день было воскресенье. Тетка спросила, пойдет ли Вариинга с ней к заутрене. Вариинга сказала, что останется дома и приготовит обед. Тетка и двоюродные братья ушли в церковь святого Розария. Вариинга не занялась, как обещала, стряпней. Приняла ванну, тщательно расчесала и уложила волосы, словно бы перед дальней дорогой.
В половине одиннадцатого она вышла из дому и направилась к железнодорожному переезду. Оглянулась — вокруг ни души. И вдруг откуда ни возьмись — давешний школьный сторож. Их глаза встретились. Сторож как будто хотел остановиться и заговорить с Вариингой, но передумал и пересек железнодорожные пути. Вариинга усмехнулась: "На сей раз ты меня не удержишь, не сможешь помешать тому, что я задумала…"
Показался поезд, он шел в сторону Найроби. В стуке колес Вариинге послышалась песенка ее детства:
Качу — в — Уганду! Качу — в — Уганду! Качу — в — Уганду-у-уу! И сердце забилось в такт: Качу — в — Угапду! Качу — в — Уганду! Качу — в — Уганду-у-уу!Поезд все приближался, отрыгивая пар и кровь, дыша смертью, от ее имени прощаясь со всеми жителями Накуру…
Качу…
Качу…
Качу…
Вариинга ступила на полотно, зажмурилась, принялась считать про себя: раз… два… три…
Ка-чу…
Ка-чу…
Ка… чу…
…Четыре, пять… Дева Мария, помилуй меня…
Поезд все ближе и ближе, гудят распластанные на шпалах рельсы. От их гула сердце Вариинги замирает, тело цепенеет. Земля трясется, как от ударов грома, — поезд несет ей смерть и избавление…
Качу!
Качу!
Качу!
…Восемь… девять… Святая Мария… десять… бери же меня… Тут она почувствовала, что кто-то хватает ее, тащит с рельсов, бросает на насыпь. Она лишилась сознания…
Поезд пронесся мимо, недовольно ворча: удалось-таки Вариинге ускользнуть из-под колес-жерновов!..