Пси-фактор

Лылык Екатерина

— Я, наверное, соглашусь с таким ответом, — вымолвил Маркус, продолжая их неспешный высокоинтеллектуальный разговор. О чем он думал сейчас, было непонятно. Может, о том, что говорил, а может, как и Нана, о своих проблемах и планах.

— Кстати, вы заметили, что здесь нет птиц? — снова спросил он. Девушка озадаченно моргнула, осматриваясь. Маркус же продолжил: — Есть несколько причин, и все упираются в Кальтэной. Честно говоря, слишком много всего с ним связано, — он поднял руку и начал загибать пальцы. — Новый облик человека, новый облик природы, продукты питания, отсутствие болезней любой природы.

Будь то бактерия, вирус или генетическая мутация, хромосомная поломка. Облик имперского жителя загнан в рамки. Все могут есть то, что и остальные. Нет такого, что один умирает от непереносимости белка, второй от фруктозы, а третий от недоразвитого сердца… Люди перестали бояться сахара и укусов змей…

— Зачем бояться змей, если в живой природе их не осталось? — тихо прошептала Нана… Маркус усмехнулся.

— Как и птиц… Нана, а вы знали, что, если уничтожить Кальтэной, вся империя рассыплется, как карточный домик. И тогда человек, как и задумано было природой, начнет выживать, а не жить. И выживут только те, кто норма или свободные, или ГМО… Остальные так и будут существовать в скафандрах, пока не вымрут или не смешают свой геном с модифицированными, и то не факт, что потомство их выживет. Селекция человека происходит каждый день, они модифицируют модифицированных, их детей, внуков, правнуков… В то время как под землей остаются тысячи людей, не имеющих даже шанса выйти на поверхность.

Нана скривилась, размышляя над сказанным.

— Какова тогда ваша цель? Если вы уничтожите генетический центр империи, то просто ввергнете империю в хаос, но ничего не дадите тем тысячам, что под землей. Вам ведь это не нужно…

Её слова потонули в птичьей песне. Только теперь стало ясно, насколько безмолвен лес. Настолько, что собственное дыхание стало подобно набату, колоколу, бьющему тревогу. Маркус вытащил из кармана странный прямоугольный прибор, из которого лилась трель, и провел по нему пальцами. Звук исчез.

Мужчина снова взглянул на Вагнер, чуть щуря синие глаза:

— У вас будет час, Нана, подготовиться. — В голосе зазвенели стальные нотки. Он, не глядя спрятал странный поющий предмет во внутренний карман пиджака и кинул взгляд на женщину, стоявшую в отдалении. Кивнул.

— К чему?

— К обеду, — он вновь ответил без промедления. — Будем есть под звуки чудесной увертюры «Виват империя»… Если правильно ответите на вопрос, ваши друзья пострадают меньше, чем планировалось. А если ответите неправильно… — он сделал паузу и жестко улыбнулся, — я подумаю над тем, стоит ли вообще продолжать наше общение с вашей чудесной троицей.

— Это шантаж?

— Скорее приглашение ко взаимовыгодному сотрудничеству, — без тени издевательства ответил он. — Время пошло.

Нана скривилась. Его люди вернулись. Вновь обступили её, чтобы куда-то повести. На обед? Чтобы принимать пищу или слушать ненужные чтения морали, посвящение в омерзительные цели?

— Вы отвратительны…

— Как и весь мир вокруг, — прошептал он. — Надеюсь, через час вы будете более рассудительны, Нана, — кинул он ей напоследок, а потом размашистым шагом зашел внутрь помещения.

Женщина подтолкнула Нану следом. Девушка недовольно дернулась, но выбора не было, пришлось идти. Похоже, что проблемы только начинаются. Впереди её ждала

ещё большая игра, нужная всем, кроме неё самой. Маркус вынудит действовать так, как он того хочет, Нана была уверена в этом.

Спустя пятнадцать минут Нана Вагнер была предоставлена сама себе. Помещение оказалось разделенным на две комнаты, с санузлом, мощной системой вентиляции и даже кое-какой меблировкой. И все в том же диком белом цвете. И ни одного окна, даже липового.

На единственном столе лежал белый конверт, а внутри лист бумаги со знакомым текстом, написанным знакомым подчерком. Хватило беглого взгляда, чтобы его вспомнить.

Закрывшись в ванной, девушка растерянно взглянула на собственное отражение в узком зеркале. На лице застыло отрешенное выражение. Перенапряженные мускулы болели, искажая лицо, делая черты более тяжелыми и нервными.

Нана не питала надежд. Какой бы ответ она ни дала Маркусу, результат для парней все равно будет один и тот же: их не отпустят. Этот человек слишком сильно ненавидит модифицированных, чтобы играться с ними.

Схватившись за голову, она с силой сжала ее, пытаясь не впасть в отчаяние и истерику. Надо что-то делать. Обязательно, и чем быстрее, тем лучше…

* * *

Экскурсия по подземному городу была увлекательной. Вито побывал со своей новой и самой первой подругой у сортировальной станции, куда роботы свозили мусор со всего города, у водоочистительной станции, прошвырнулись возле квартала развлечений, прошлись по подземному парку, раскинувшему свои чудные клумбы под куполом из фитолампам. Каждый сантиметр растительного уголка был залит плотным розовым светом, из-за чего начинали болеть глаза. Милки Вэй, а звали девушку именно так, бросила в стальной ящик при входе несколько монет, и машина тут же выплюнула пару очков.

— Надевай, вот так, — продемонстрировала девушка, нахлобучивая конструкцию из металлического ободка и двух округлых стекол на свой нос. Вито последовал ее примеру и тут же удивленно взглянул на синее небо, раскинувшееся над головой, на деревья, приобретшие свой истинный цвет.

— Это виртуальная реальность? — полюбопытствовал он, оглядываясь. Сквозь очки были видны птицы и насекомые. Но, если скосить глаза в щели меж стекол, все вокруг оставалось розовым и мертвым.

— Растения живые, а все остальное виртуальная реальность. Людям с поверхности неудобно, ну а у нас никогда не спрашивали. Как по мне, это прикольно, — честно ответила Милки.

— Почему?

— Ну как почему? — передразнила его девушка, а потом спохватилась, вспомнила, что Вито попросту не понимает этого. Сколь бы ни был искусен мастер Ирраиль, он не сможет продумать и предусмотреть абсолютно все. — Не бери в голову. Просто местные привыкли к такому порядку вещей. Нас устраивает.

— Очки вместо неба? — удивился он. В его искусственной памяти небо было прекрасным, необычайно нежным, глубоким, бесконечно-голубым. Сквозь ветви деревьев виднелись комковатые облака, словно скатанные из хлопка шарики. А солнечный свет прорывался сквозь плотные кроны мощных деревьев тончайшими лучами, золотя траву под ними и подсвечивая мельчайшую пыль. Ветер шелестел листьями и травами, словно то были струны. Музыка, творимая природой, была непередаваемой, идеальной… беспрерывной.