Пси-ON. Книга III

Нетт Евгений

Разлом, наконец, предстал передо мной во всей своей красе. В этот раз тёмный зёв провала в ничто был обрамлён отдающими алым всполохами, а масштабы позволяли невооружённым взглядом рассмотреть все те пространственные искажения, которые я мог осознать в прошлые разы только благодаря своему восприятию. Собственно, из-за этих самых искажений пострадали и деревья, частично пожранные разломом: абсолютно ровные срезы, намекающие на то, что пресловутые всполохи голыми руками лучше не трогать. Даже в почве выемка появилась, и по её форме, пожалуй, можно было многое сказать о том, как именно «разворачивался» разлом…

Очень хотелось поэкспериментировать самому, но пришлось ждать, пока исследователи, наконец, не займутся своей непосредственной работой по предоставлению мне пищи для размышлений.

Всевозможное оборудование было установлено и донастроено, и в разлом устремился первый энергетический пучок, путь которого я проследил до, предположительно, середины «тоннеля», связывающего две точки пространства. Дальше что-то мешало мне, не позволяя разглядеть ничего кроме абсолютного хаоса. Но при этом я вполне сносно наблюдал реакции самого разлома, и чем дальше заходили учёные в своих методах сбора информации, тем интереснее эта информация становилась. Да, о прорыве в понимании пространственных искажений речи пока не шло, но и Москва не сразу строилась. Так что я не возбухал, смиренно беря от ситуации всё то, что она вообще могла мне дать.

Происходило это ровно до тех пор, пока от разлома не прошла волна сверхконцентрированной Пси, а военные, за эти несколько часов успевшие «заржаветь» на своих постах, не засуетились, проверяя технику, щёлкая затворами и хищно рыская стволами автоматических орудий, коих было в достатке на окружающих разлом БМП и просто вездеходных пикапов с установленными в кузове пушками.

А я… что я? Просто отступил, ушёл за спины солдат, на хрупкие плечи которых должна была лечь ответственность за устранение того, что решило навестить нас с той стороны. Псионика могла свести на нет всякую возможность и дальше собирать «чистые» данные, так что покуда ситуация не выходит за рамки я вмешиваться не собирался. Хоть и очень захотелось, когда из зёва, с позволения сказать, портала вышел, грузно переступая с лапы на лапу, огромный… попугай-тирекс.

И — нет, я ничего не курил, уж поверьте. Просто у природы иного мира имелись свои представления о динозаврах, нелепый вид которых, в перспективе, компенсировался смертоносностью…

Глава 6

Рубикон для разума

Унаследовавший от привычных нам птичек цветастое оперение и некое подобие клюва, попугай-тирекс взял от хищного динозавра строение тела и полную здоровенных зубищ пасть, в которую могла поместиться поперёк любая из присутствующих в округе бронемашин. И я вас уверяю: клюв бы этому ничуть не помешал, а то и помог бы расколоть «панцирь» бронетехники. Да и просто разгрызть броню этому монстру сил наверняка хватит с запасом: чем бы он ни являлся, но просто крупным животным этого птице-динозавра назвать было нельзя.

С десяток секунд автоматические орудия отнюдь не ручного калибра осыпали цель свинцом, а та всё ещё не торопилась падать. Уже и глаз у «динозавра» не осталось, и вся морда превратилась в месиво, кровоточащее под вываливающимися перьями, а он всё шагал и шагал, грузно переваливаясь с лапы на лапу и грозя таки достигнуть приглянувшейся ему боевой машины поддержки пехоты. Я даже начал готовиться к тому, чтобы смести тварь, используя самый минимум энергии, но в дело вступила та самая прикрываемая пехота, у которой на приписанную к батальону бронетехнику были свои планы.

Последовавшие друг за другом залпы из ручных гранатомётов ударили в цель, и чудовищный мутант наконец-то повёл себя так, как и должно уязвимому живому существу. Во вспышках разрывов и дыме скрылась правая стопа попугая-тирекса, а спустя секунду по округе разнёсся грохот падающей туши. Правда, о смерти чудища пока говорить не приходилось, и пехотинцы, посомневавшись для проформы пару секунд, продолжили обстрел, но теперь метили в голову.

— Меняем цель! — Заорал командир отделения, когда из зёва разлома показалась сначала вторая тварь покрупнее, а за ней и третья — сильно помельче. И если первый попугай-переросток изначально вёл себя не особо агрессивно, то новой крупной твари увиденная картина сильно не понравилась. И разрывы на покрытой перьями туше лишь разъярили монстра, взявшего курс на ближайшую к нему БМП. Всего нескольких секунд терзаемому орудиями, — сюда бы танк, конечно, — динозавру хватило,

чтобы преодолеть сотню метров и потянуться оскаленной пастью к технике, в которой я ощущал четверых человек. Башенное орудие оказавшейся под ударом БМП всё ещё вело огонь по необыкновенно крепкому противнику, подключившиеся противотанковые ружья редкими выстрелами вырывали из туши куски мяса, гранаты рвали плоть и фаршировали ту осколками, но для чудища идеей-фикс стало уничтожение хотя бы малой части причиняющих ему боль врагов.

Я ждал слишком долго, и честно рассудил, что жизни четверых профессиональных военных важнее каких бы то ни было экспериментов. Тем более, что в данном конкретном случае я намеревался обеспечить себе способ убить тварь максимально аккуратно. Сделать то, чего я искренне опасался в первые дни после пробуждения.

Организовать ему незаметную, кажущуюся беспричинной смерть.

Всего лишь колоссальное напряжение воли, подавляющей сопротивление пропитанной Пси твари — и очень сильный ветерок в крошечной черепной коробке, перемоловший мозги в кашу за доли мгновения. Тварь даже дёрнуться не успела, споткнувшись на ровном месте и рухнув на землю. С запозданием ей в морду ударила струя плазмы от не выдержавшей напряжения момента Хельги, спутники которой, кажется, считали потери среди солдат чем-то приемлемым. Иначе их бездействие описать просто нельзя. Я хоть и понимал такой подход, но принять его не мог.

А третье чудовище тем временем испуганно, с каким-то надрывным рыком пятилось назад, неловко переступая с лапы на лапу. В сравнении с мёртвыми «попугаями» эта особь была меньше раза в два с половиной — не иначе как детёныш, шкура которого оказалась куда как менее прочной: кровь обильно струилась по перьям даже несмотря на то, что целенаправленно по этой зверушке никто не лупил. Я же честно задумался над тем, чтобы остановить выживший образец чужеродной фауны не убивая её, но телекинез или иные воздействия в моём исполнении окончательно изгваздали бы окружающий фон моим Пси. Потому мне оставалось лишь наблюдать, как динозавр, не попав в разлом так, как должно, лишился части ноги и начал заваливаться прямо на боковые дуги пространственной аномалии. Ни малейших изменений не возникло в разломе, когда его границы просто разделили несчастную зверушку на две половинки, одну из которых утянуло на ту сторону, а вторая осталась здесь, окончательно наполнив воздух неприятными ароматами дерьма, крови и выпотрошенных внутренностей.

Фильтр на маске помогал слабо, а псионику я всё так же не использовал.

Солдаты продолжали суетиться вокруг, а я, повздыхав и зафиксировав новые возмущения, исходящие от разлома, быстрым шагом, почти бегом, направился в местную «ставку командования» — находящийся на небольшом отдалении командирский БТР, ощетинившийся антеннами словно ёж иголками. Утрирую, конечно, но на фоне других бронемашин эта прямо-таки выглядела самой главной. Разве что знамени на крыше не хватало, или позолоченных узоров на броне. Зачем я туда нёсся, спросите? Да потому что первый, самый мощный всплеск, вызванный появлением этих попугаев-убийц, всё ещё фонил достаточно сильно, чтобы приборы не зафиксировали надвигающуюся бурю. По крайней мере я не видел ничего, что свидетельствовало бы о железобетонной готовности солдат отражать новую волну гостей из иного мира.

— Господин майор. — Я абсолютно нагло и без лишних расшаркиваний вклинился в разговор старшего офицера с его подчинёнными, до моего появления вслушивающимися в каждое слово командира. — В ближайшие минуты у нас будут ещё гости. Я достаточно опытный сенсор.

Последнюю фразу я произнёс, «увидев» намерение офицера поинтересоваться, откуда у меня такие сведения и возмутиться тем, что я так нагло влез в разговор. Ему определённо было почти наплевать на то, с кем он говорит, если речь шла об угрозе его чести и достоинству. Неудивительно, что он как дослужился до майора пятнадцать лет назад, так им и оставался. И вдвойне удивительней, насколько легко было изымать нужную информацию из разумов простых людей безо всякого вреда для них. Всего лишь проекция даже не вопроса, а смутного образа — и вот уже на поверхность всплывает искомое. Чувствует ли император то же самое, превращая себя в полубога в глазах даже не самых слабых псионов?..