Пси-ON. Книга III
Шрифт:
Компактный прибор, предназначенный для выявления пси-аномалий, включая разломы и потенциально могущее существовать нечто, на них похожее, работал, но молчал. Окружающие его сотрудники, делающие снимки и записи в довесок к уже отснятому в процессе наблюдения за объектом материалам, были неодарёнными и ничего не ощущали. Другие агенты-псионы должны были вот-вот прибыть, но до сего момента Алексей был вынужден прикладывать все силы для составления как можно более подробного и точного описания собственных ощущений, которые могли схлынуть в любой момент.
Угроза, витающая в воздухе и воспринимаемая так, словно её можно было пощупать руками. И вместе с тем — подозрительная,
Ну не видел обычно Алексей таких мелочей, не видел!
— Шаров, что тут у тебя?.. — Задал вопрос медленно приземлившийся рядом талантливый аэрокинетик, давний товарищ Алексея и просто хороший человек, которому на ряду с лучшими из лучших выпала честь присматривать за надеждой Империи. — М-мать! Что за блядство?!
Только прибывший на место мужчина мало того, что выругался в несвойственной ему манере, так ещё и схватился за голову, покачнулся и начал стремительно бледнеть, шаря по сторонам возмущённо-напуганным взглядом, ищущим причину всех бед. Сам псион при этом находился в полной готовности прикончить неизвестного телепата… но того не было.
Сам же Алексей, не предполагая подобной реакции, даже дёрнуться не успел, как его друга, что называется, отпустило.
— Это… он устроил? Как?!
— Не знаю. Он явно что-то тренировал: земля нагрелась и дрожала, из трещин валил пар и плазма, но по сравнению с этим… — Алексей шумно втянул носом разогретый воздух. — Ты тоже мыслишь так, словно просветился на каком-нибудь Тибетском пике?
— Лучше. Уверен, что теперь карьерный рост не за горами, да и кое-какие проблемки… — Мужчина поражённо посмотрел на собственную ладонь, будто видя её впервые. — Главное, чтобы этот эффект не нёс с собой угрозу. Ты сколько здесь уже стоишь?
— С четверть часа, пожалуй. — Пожал плечами Алексей, которому не хотелось покидать благодатную область. Зачем, если в ней он был словно лучшая версия самого себя? — Да и не похоже, что б «просветление» могло чем-то навредить…
— Зря ты доложил об аномалии выше. Нас теперь сюда и не пуст… — Мужчина осёкся на полуслове, широко распахнув глаза. — Знаешь, я, пожалуй, отойду в сторонку. Что-то мысли ползут не в ту, мать её, степь…
— А я останусь. — В голосе псиона не было и толики сомнения. — А мысль ты высказал верную. Но ничего: вряд ли аномалия постоянна, а сейчас нас отсюда никто не гонит. Можно и поразмышлять…
Естественно, разговор псионов не прошёл мимо «обычных» сотрудников, и обстоятельства сего действа ушли наверх наивысшим приоритетом.
А Геслер в это время уже с комфортом расположился на одной из лавочек в парке, с планшетом в обнимку погрузившись в дивные глубины привычной людям науки.
От своей идеи получить «нормальное» образование он всё ещё не отказался.
Глава 12
Цветок
Власть имущим всегда неприятно осознавать, что ситуация выходит у них из-под контроля, и Ричард Гринсон, президент ассоциации псионов Объединённых Штатов, исключением не был. Совсем недавно, чуть больше недели назад, к нему поступило самое первое, ненадёжное и отчасти проигнорированное сообщение о появлении у давнего соперника, Российской Империи, «универсала», псиона, владеющего всеми направлениями разом. Тогда ещё никто не знал о том, что эта весть — лишь блеклая тень истины, которой в будущем было суждено напугать членов парламента до мокрых, — а кое-где и грязных, — штанишек. Повелевающие людскими судьбами не оказались готовы к такому удару, и мигом лишились вылетевшей из-под ног почвы.
А истина…
Признаться, Ричард до сих пор не верил в то, что ему удалось воссоздать полную картину растянувшегося во времени события исторических масштабов. Агенты и осведомители в Москве раскрывались, гибли и просто исчезали каждый час, добывая или жалкие крохи информации, или вообще ничего. Редкие исключения, чаще обусловленные глупостью самих имперцев, приносили куда больше, но и сведения эти просеивались через сотни ситец в отчаянных попытках разглядеть в них ложь, неправду, пыль, пущенную в глаза. Вот только факты говорили сами за себя, и с каждым новым сообщением вгоняли Ричарда и всех причастных во всё большее уныние.
Универсал появился в Империи, а не где-то ещё — первая неудача.
Оперативно перенаправленная группа убийц-смертников не пережила встречи с целью — вторая неудача.
Выходы на уникума, на привлечение которого на свою сторону уже были выделены десятки миллиардов долларов, моментально обрубили спецслужбы имперского Трона — третья неудача.
Всё шло по наихудшему сценарию из всех возможных, и пока ни у кого не было идей касательно того, что можно было сделать для стабилизации ситуации.
Вообще никаких идей.
Мужчина устало оперся на высокий подоконник, а струйка сизого дыма устремилась вперёд, бессильно разбившись о стекло. Пронзительно-яркие голубые глаза, отразившиеся в мутной из-за причудливой игры света поверхности, прекрасно отражали внутреннее состояние своего владельца: покрасневшие, с полопавшимися капиллярами и, казалось, с трудом держащиеся в полуоткрытом состоянии. Ричард полноценно не спал уже несколько дней, довольствуясь редкими спокойными периодами длиной в пару-тройку часов ежедневно. И всё потому, что многочисленные помощники, заместители и коллеги категорически не справлялись с наплывом задач, окончательное решение по которым в итоге всё равно приходилось принимать президенту ассоциации псионов — ему, Ричарду Гринсону. И чья же в том вина? Только и только его, ведь ещё десять лет назад власть была сравнительно равномерно распределена среди представителей элит.
Теперь же даже болванчик на посту президента Объединённых Штатов практически ничего не решал, вынужденно оглядываясь на тоже президента, но стоящего во главе ассоциации псионов — организации, обладающей практически абсолютной властью… но только на «своей» территории, ибо Российская Империя, Единый Китай и страны Европы ревностно противились всякому вмешательству в свои внутренние и внешние дела, что закономерно приводило к многочисленным локальным конфликтам. Эти стычки, пожалуй, никогда и не прекращались: менялось лишь то, что широкой общественности перестали о них сообщать, ибо народ, в отличие от своих лидеров, в силовом противостоянии не видел никакого смысла.