Псих. Часть 1
Шрифт:
– Не может этого быть! – Листок с заключением полетел в мусорное ведро. – Это бред!!!! Он не мог оставить детей. Не мог… слышишь? – Морис вцепился в ворот свитера Маркуса. – Маркус, я хочу сам, лично осмотреть его, мне недостаточно заключения! Понимаешь?..
– Ради бога… смотри, не впадай в истерику. Пойдём.
Морис осматривал каждый миллиметр тела Мики, судорожно пытаясь найти среди порезов и ссадин хотя бы что-то, что может отличаться от общей картины, и он нашёл. Глаза Мориса загорелись – на предплечье у трупа красовалась татуировка.
– Смотри, а ты говорил, что ничего нет. У Мики никогда не было татуировок.
– А что если он вот так вот вдруг за время, пока
– Плевать, я проверю! – прорычал полицейский, перерисовывая увиденное в блокнот.
– Хм-м, солнце, оно же наполовину луна, и под ним символ глаза со стекающей слезой. Ничего такого не видел раньше, надо проверить. До скорого, Маркус.
Морис вылетел из морга, светящийся. «Неужели я смогу искупить вину перед другом за своё отсутствие в его жизни в трудную минуту?» – металась ложная надежда от стенки к стенке внутри черепной коробки.
На дворе была ночь. Фил слушал радио. Ведущие радиошоу обсуждали новости в мире музыки и кинематографа, периодически отпуская неуместные шутки. По мнению Филиппа, такие шутки могли быть смешными, только если в них добавить парочку едких фраз, приукрасив их россыпью брани, этим Фил и занимался. Он добавлял ярких красок в шутки посредством острого словца, это было единственным развлечением во время ночного дежурства, не считая чтение книг.
Устав слушать бесконечную радиоболтовню, Фил шарил по ящикам стола в попытке найти что то, что поможет скоротать время – журнал, сканворд, книгу. Ящики были забиты бумагами и каким-то барахлом. «Эврика», «тот, кто ищет, всегда найдёт» – потрепанная книга в твёрдом переплёте с многообещающим названием «ПСИХ» готовилась к поглощению.
Переплёт затрещал, на Фила смотрело изображение мужского лица с козлиной бородкой, впавшими щеками и острыми скулами. Во внешнем виде мужчины не проглядывалось ничего необычного, кроме разве что кошачьего разреза глаз.
Луна огромным жёлтым пятном возвышалась на небе. Тусклый свет падал на столешницу. Луна холодна и невозмутима, подобна грациозной даме, такая же прекрасная, загадочная, но, к сожалению, одинокая.
– Эта бессонница в скором времени сведёт меня с ума, – пробормотал себе под нос Бальтазар и, отхлебнув горячего чая с бергамотом, откинулся в кресло, сложив руки за головой. На небе то тут, то там вспыхивали звезды. Пролетела комета. Её горящий, раскалённый хвост оставил сияющий ожог на небосводе. Ожог постепенно затягивался, пока вовсе не исчез. Треск горящей свечи и ход настенных часов разрушали тишь. Бальтазар измученно повернул голову в сторону часов – три часа ночи. Бальтазар, со скрипом ступая на половицы, подошёл к огромному шкафу. Он занимал большую часть комнаты. Взяв длинный чёрный плащ, мужчина сложил его в рюкзак, клетчатая рубашка легла на худые плечи, тёмные брюки и белоснежные кеды с красно-синими полосками по бокам дополнили образ. Посмотрев в зеркало, мужчина подметил, что, несмотря на то что одежда была более-менее приличная, она не могла отвлечь на себя внимание от измученного лица с болезненными мешками под глазами и от не менее болезненной бледной кожи.
– М-да… Мертвец восстал из гроба.
Парень умылся прохладной водой из под крана. Лучше выглядеть Бальтазар не стал, но по крайней мере взбодрился. Вернувшись в комнату…
– Интересно?
Фил от неожиданности чуть не свалился со стула. Морис был похож на промокшую кошку.
– Успокойся, это всего лишь я. Опусти карандаш, аха-ха! Затыкаешь насмерть, аха-ха!..
Фил не сразу понял, о чем идёт речь, но тут осознал, что в правой руке у него зажат острый карандаш и рука занесена для удара.
Фил, рассмеявшись, положил карандаш на стол.
– Вот… правильно, а то индеец нашёлся, карандашами махать, это тебе не копьё. – Фил залился смехом.
– Да ты себя видел?! Выглядишь как тряпичная кукла, после стирки.
Шутка была несмешная, но Филу хватило и этого, чтобы самодовольно рассмеяться. Морис улыбнулся краем рта, всем своим видом показывая, что Фил ещё тот идиот. Фил заметил это, а также заметил, что смеётся только лишь он. Издав пару контрольных «ха-ха», окончательно убедившись, что шутка не дошла до адресата, замолчал.
– Фил, а почему сегодня ты дежуришь? Сегодня Стив должен дежурить.
– Он приболел, попросил подменить.
– Заболел… хм… Чем, интересно? Купил новую модель корабля или самолёта и сидит клеит её.
– Не подшучивай над ним. Мор, у всех есть увлечения и слабости.
Мор поднял руку, указывая на бутылку, демонстративно отхлебнул пойла.
– Я… так… словами бросаюсь. Он славный парень… и-и… а-а-а-а, плевать, забудь!.. Пошёл он! Аха-хах!!
– Уже забыл, лучше скажи, чего ты припёрся посреди ночи, почему днём не мог зайти?
– Я кое-что обнаружил, и мне нужен наш архив, а днём не пришёл, потому что не хотел видеть поросячью физиономию Жана, ну и ещё… – Опять поднял бутылку, используя её в качестве объяснения.
– Ну, мне все ясно. Держи ключи и иди сам посмотри, только учти: если что-то пропадёт, ну, мало ли, тебе надо не просто посмотреть, а что-то забрать, то Жан с меня шкуру спустит. У него обострилась паранойя, ходит как ищейка, всех в чем-то подозревает. Не подставляй меня. Постарайся ничего не разнести по дороге.
– Начальничек, как всегда, всю работу скидывает на других, а сам от безделья с жиру бесится. Ничего нового. Не переживай, Филипп, всё будет хорошо.
– Нужна будет помощь – зови.
Филипп погрузился обратно в книгу.
Закрыв входную дверь на ключ и опустив на окна металлические жалюзи, Бальтазар подошёл к шкафу. Шкаф был разделен на две части, отличающиеся друг от друга. Левая половина была покрашена в белый цвет правая в чёрный. На дверях были изображены: Солнце и месяц противоположного дверям цвета. Закинув рюкзак на плечо, Бальтазар подошёл к чёрной двери и, потянув за ручку в форме человеческого черепа.
Из шкафа тянуло холодом. Отодвинув одежду в сторону, мужчина щёлкнул выключателем. Внутри, зажглась флюоресцентная лампа, открыв взору крепкую увесистую дверь. Повернув задвижку, я попал…
Стоп… я? Хм…
Фил вернулся на титульную страницу. Прямо над фото, видимо, самого Бальтазара мелкие буквы гласили: «Личная собственность Тени, любой, кто читает чужие дневники, онанист, любящий наблюдать за чужими жизнями. Но тот, кто читает мой дневник, либо самоубийца, либо избранный. Выбирать тебе». «Это чей-то дневник, поэтому повествование ведётся местами от первого лица», – пришло озарение к Филиппу.
Полицейский был готов поклясться, что до этого надписи там не было. «Ну, если это действительно чей-то дневник, а не хитроумный замысел автора, то нечего разбрасывать свои вещи. Если я его нашёл, будем считать, что я избранный. Всё равно никто не узнает». За окном кто-то громко рассмеялся.