Психи
Шрифт:
Я с трудом сглатываю. Возможно, мне следовало дать им немного больше времени, прежде чем мчаться сюда.
Его взгляд полон ярости, но что-то подсказывает мне, что он направлен на его отца.
— Что, черт возьми, я должна была делать? Он оскорбил меня, практически назвал никчемным мусором после того, как раздел меня догола и унизил. Он заслуживает гребаную пулю между глаз за то, как он обращался со мной.
Роман прищуривается, его челюсть сжимается, когда этот отвратительный шрам взывает ко мне, провоцируя меня подтолкнуть его еще немного.
— Тебе повезло, что
Он обходит меня и направляется через холл, прежде чем зайти в неформальную гостиную. Громкое ворчание и звук бьющегося стекла пугают меня.
Маркус стонет.
— Черт, вот и весь мой обед.
— Почему вы, парни, миритесь с этим дерьмом? — Спрашиваю я.
Леви проходит мимо меня, потягивая из бокала коричневую жидкость.
— Не беспокойся о Романе. Он становится таким после всех визитов отца. Через некоторое время он успокоится.
— Я не имею в виду Романа, — говорю я, поворачиваясь на каблуках и следуя за ним, когда Маркус встает рядом со мной. — Я слышала все эти истории, все то, на что вы, парни, способны, но вы позволяете своему отцу обходить вас стороной. Я просто… не понимаю. Почему вы до сих пор ничего не предприняли? Не похоже, что у вас есть моральный компас или что-то в этом роде. Что у него на вас есть?
Маркус встречается со мной взглядом и качает головой.
— Это не так просто, как кажется, принцесса.
— Я, блядь, не принцесса.
— Разве я этого не знаю, — мрачно бормочет он, и в его глазах вспыхивают воспоминания о моих связанных запястьях и тяжелой цепи, удерживающей меня над полом, когда он трахал меня так сильно, что я чувствовала, где именно он был в течение нескольких дней.
Я тяжело сглатываю, отводя глаза, когда напоминание о прошедшей ночи вызывает жар глубоко внутри меня, и только его мозолистая рука, нежно прижимающаяся к моей щеке, заставляет меня резко остановиться.
Я останавливаюсь посреди коридора, поворачиваюсь, чтобы встретить его тяжелый взгляд, только он не произносит ни единого гребаного слова, но ему и не нужно. Все это читается в его глазах, когда редкая вспышка эмоций пульсирует в них. Комментарии Романа в столовой всплывают в моем сознание — у него формируется привязанность, и хотя мысль о том, что такой парень, как он, испытывает ко мне какие-то чувства — ужасает, эта маленькая привязанность, какой бы она ни была, может быть просто причиной того, что я каким-то образом переживу все это.
Взгляд Маркуса скользит по красному следу, который его отец оставил на моем лице, и я обнаруживаю, что застываю, как одна из множества статуй, расставленных по всему участку. Гнев клубится в глубине его глаз, и ясно, что мысль о жестоком избиении его отца ему не нравится, но где он проводит черту? Нормально ли, что он и его братья причиняют мне боль, но больше никто не может?
— Зачем ты это сделал? — Спрашиваю я, более чем осознавая,
Рука Маркуса опускается, и этот редкий проблеск эмоций исчезает вместе с ней, возвращая мне черствую и жестокую версию его самого, с которой я быстро становлюсь слишком хорошо знакома. На мгновение я боюсь, что мои комментарии переключили этот переключатель внутри него, но его молчание говорит о многом.
Мой взгляд скользит к Леви, когда он маячит у входа в гостиную, его взгляд направлен прямо на меня.
— Это не входило в твои планы, не так ли? — Спрашиваю я, мои глаза расширяются от осознания. — Ты никогда не хотел меня убивать. Ты планируешь оставить меня рядом.
Маркус сжимает челюсть, его глаза становятся твердыми, как камень, и я понимаю, что это гораздо больше, чем просто отношения типа "обращайся с ней плохо, держи ее в напряжении". Они следили за мной три месяца, прежде чем сделать свой шаг, они знали обо мне все, они сделали свою чертову домашнюю работу. Зачем таким парням посвящать свое время чему-то подобному, чтобы потом развернуться и покончить с моей жизнью? Это не то, чего они от меня хотят.
— Когда ты сказал "Добро пожаловать в семью", ты не просто пытался заморочить мне голову. Ты действительно это имел в виду, — говорю я Маркусу. — Кем я должна быть для вас, парни? Я должна быть чем-то вроде замены прошлой цыпочки? Какой-то шлюхой, которую вы все собираетесь передавать друг другу, чтобы скоротать время? Все угрозы и игры, весь страх, который я испытывала с того дня, как вы, ублюдки, похитили меня, все это было напрасно. Ты никогда не собирался причинять мне боль.
— Нет, — подтверждает Леви, направляясь обратно по коридору ко мне. — В наши намерения не входит лишать тебя жизни, но не будьте настолько наивна, чтобы полагать, что несчастных случаев не бывает. Прошлой ночью ты видела жестокость нашего мира и жестокость нашего отца. Мы не всегда будем рядом, чтобы защитить тебя, и я не чувствую, что ты заслужила эту защиту. Ты здесь, чтобы сыграть свою роль, но зайдешь слишком далеко, и мы будем более чем счастливы похоронить тебя и найти кого-то другого на это место.
Мой пристальный взгляд задерживается на нем.
— И что же это за место, которое я должна занять?
Его глаза сужаются.
— Думаю, все зависит от тебя.
Не говоря больше ни слова, Леви и Маркус направляются в гостиную, а я осторожно следую за ними, в моей голове полный беспорядок от всех бомб, которые были сброшены сегодня. Сначала отношения Романа с мертвой беременной девушкой, потом странное увлечение Маркуса мной, которое каким-то образом переросло в то, что парни должны свергнуть своего отца. Хотя я их не виню. Познакомившись с этим мужчиной, сама, я бы поступила точно так же. Но последние откровения путают мне мысли.