Психиатр

Фишер Марк

— …И адвокаты! — поспешил добавить Томас, и оба одновременно рассмеялись.

Уже давно он не смеялся от всей души. Он решительно находил Джулию очень симпатичной. Только посмотрите, какой прелестный ротик! А эта пухленькая верхняя губка, как она привлекательна!

Она перекинула ногу на ногу — что-то вроде мимолетного балетного представления, бесконечно волнительного. Он неожиданно захотел обнять ее. Не обязательно для того, чтобы заняться с ней любовью, хотя если подумать, то он, конечно, не упустил бы такую возможность. Прежде всего он стремился вновь ощутить тепло женского тела, которого ему

так сильно недоставало весь этот год.

Томас знал, что когда-нибудь ему придется сделать над собой усилие и перевернуть страницу, так как невозможно всю жизнь оставаться холостяком. Слишком важное место в его жизни занимали женщины и любовь. По правде говоря, он смог бы довольствоваться крайне ограниченной социальной жизнью — до такой степени хорошо себя чувствовал в узком кругу одиночества вдвоем, И если у него и было несколько друзей-мужчин, то он крайне редко виделся с ними, предпочитая общество жены.

Но ему казалось, что теперь еще слишком рано размыкать раковину своего одиночества, Хотя, может, самое время?

Джулия и Томас в какой-то момент перестали смеяться. Бармен снова наполнил их стаканы, не спрашивая разрешения, но они и не возражали — быть может, не замечали ничего вокруг? — так как смотрели друг другу в глаза совсем по-новому.

Томас сделал большой глоток и одним разом опустошил свой стакан. Поняла ли Джулия, что тем самым он бросил ей вызов? И она тоже выпила все до дна, не отводя взгляда.

— Я хотел тебе сказать… Мне не хотелось бы, чтобы ты подумала, что я пригласил тебя выпить сюда…

— Это я тебя пригласила, Томас.

— Да, все так, но это я выбрал место, и так как бар находится рядом с моим домом, я хотел бы, чтобы ты знала, что никакой задней мысли я не держу…

— Томас, я пойду к тебе только при одном условии: мы займемся любовью.

Глава 11

Переступая порог дома, он внезапно почувствовал, что совершил ошибку. Ему не следовало приглашать ее к себе. Он поторопил события и теперь рискует утратить дружеское отношение ценимой им коллеги, поскольку вместо того, чтобы подружиться с ней, пытается сделать ее своей любовницей.

Входя в дом Томаса, Джулия тоже испытывала неловкость. Она знала, что он живет в роскошной резиденции, и все же была потрясена красотой района, каменным домом, выстроенным в классицистских традициях, с крышей, покрытой шифером. Впрочем, холл и гостиная были достойны великолепия фасада.

Тем не менее ее охватило смутное сомнение. Что она делает здесь, с едва знакомым мужчиной? Затем она его спровоцировала? Не утратит ли она уважение к себе? Что, если он решит, будто она склонна к легкомысленным интрижкам? Конечно, так рассуждали в стародавние времена. Но может быть, они правда из другой эпохи? На самом деле мужчины всегда предпочитают сами делать первый шаг и поэтому зачастую плохо думают о женщинах, которые отваживаются их опередить.

Возможно, всему виной алкоголь? Или раздражение, страхи и даже, в какой-то мере, скрытое унижение. Вот уже шесть месяцев в жизни Джулии Купер, мечтательной, полной радости жизни, никого не было, в то время как ей бесчисленное количество раз представлялась возможность пуститься в любовные приключения.

Однако необходимо признать, что Томас ей

нравился. И что, вероятно, все на самом деле происходило слишком быстро, что еще не настало время… Но наступит ли когда-нибудь этот идеальный момент? Если теперь между ними что-то произойдет, если их отношения станут серьезными, они потом лишь посмеются над началом своих отношений и запомнят лишь, что, не теряя даром времени, буквально кинулись друг другу в объятия.

Ей пришло в голову, что это было бы лучшим выходом из создавшегося положения. Следует растопить лед, чтобы избавиться от неловкости, которая возникла между ними, как только они вошли в дом, чтобы ничего больше не смогло им помешать, даже присущие первому разу беспокойство и тревога, ведь никогда не знаешь, понравишься ли ему и произойдет ли некое таинственное слияние обнаженных тел и душ.

Она сняла туфли на острых каблучках, делавших ее прекрасные ноги в буквальном смысле убийственными, и, повернувшись к Томасу, снедаемая скорее беспокойством, нежели истинным желанием, прильнула губами к его губам.

Он не оттолкнул ее. Он воспринял поступок Джулии — по крайней мере ему так показалось — с неким облегчением, В каком-то смысле она проявила интуитивную мудрость, любезно взяв инициативу в свои руки, без сомнения почувствовав его смущение и неловкость. За этим первым поцелуем тут же последовали смелые ласки, так как их тела оказались во власти взаимного притяжения. И все же Томас неожиданно отстранил Джулию:

— Может… Не хочешь выпить? Я чувствую себя таким виноватым.

Это чувство вернулось к нему, пронзив откуда-то из глубины. Будучи достаточно понятливой, Джулия не возражала. Она села на диван и позволила ему приготовить бокалы. Молодая женщина восхищалась роскошью гостиной, в то же время ее сводило с ума вездесущее присутствие той, которую она уже начинала считать своей соперницей. Стены, мебель, каминный колпак — повсюду были портреты жены Томаса.

Было очевидным то, что он еще не скоро сумеет забыть ее. Этот дом представлял собой настоящий музей одной женщины. Нужно было признать, что Луиза, несомненно, была очень красива. Она кого-то напоминала Джулии. Но кого? Внезапно ее озарило: Клаудию Шиффер, знаменитую топ-модель. Она должна была признать, что данное обстоятельство повышало планку, которую необходимо было преодолеть для завоевания сердца Томаса.

Но зато нельзя забывать, что эта соперница (боже! как она ненавидела это слово!) уже в другом мире, а отсутствие влечет за собой поражение. В любом случае она найдет в себе силы доказать ему это.

Томас принес водку, поставил диск Уитни Хьюстон и тут же вспомнил, что это любимая певица его жены. Но теперь уже было слишком поздно: если он сменит диск, то, возможно, ему придется как-то объяснить свой поступок, что станет причиной нового замешательства. Сегодня он уже и так совершил достаточно ошибок. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

Несмотря на это, Томас вынужден был признать, что, если даже время было неподходящим, он ощущал радость, что Джулия сейчас здесь, с ним, в доме, куда практически целый год никто не заглядывал и который казался таким большим, пустым и бессмысленно роскошным. В воздухе чувствовались напряженность и возбуждение, которые уже долгое время были чужды этому жилищу.