Психиатрическая власть
Шрифт:
piiy ПОЛЛ
Но вместе с тем курс отступает от направления предшествующих исследований, как свидетельствуют об этом рекомендации Мишеля Фуко обратить внимание на эти сдвиги и «отметить то, что рассмотрено теперь под иным углом и в более ясном свете».2 Речь идет о «душевной болезни» в отличие от «ментальной медицины», которая изучалась в первых книгах Фу-
1 Foucault M.Histoire de la folie в l'вge classique. 2 йd. Paris: Galli-mard, 1972. P. 541.
2 Foucault M.Dits et Йcrits. 1954—1988/ Йd. par D. Defert & F. Ewald, collab. J. Lagrange. Paris: Gallimard, 1994. 4 vol. [далее: DE]. IV. N 338. P. 545 («Использование удовольствий
413
ко:3 так, в предисловии к первому изданию «Истории безумия» автор представляет свой труд как «историю не психиатрии, но самого безумия, в его собственной жизнеспособности, прежде его поимки знанием».4 И хотя лекционный курс продолжает анализ, прерванный было в «Истории безумия», он продолжает его в иной перспективе, на новой территории и с помощью нового понятийного инструментария. В связи с этим возникает вопрос: что обусловило возможность и необходимость этих сдвигов? Чтобы ответить на него, нужно выяснить, как возник этот курс — не только в том, что касается концептуальной динамики, заставившей Фуко уделить важнейшее и стратегическое место власти и ее диспозитивам, но и в контексте поля проблем, с которыми психиатрия столкнулась в 1960-е годы и которые вывели на передний план вопрос о ее власти.
1. Задача курса
В первой лекции предполагалось избрать в качестве исходной точки современную ситуацию в психиатрии с точки зрения вклада, внесенного антипсихиатрией в пересмотр вопросов, связанных с «властными отношениями, [которые] определяли функционирование больничной институции и [[..] диктовали формы медицинского вмешательства»,5 и провести в свете настоящего ретроспективный анализ исторического формирования этого диспозитива власти. Такой подход к созданию истории психиатрии не является традиционным.6 В отличие от попыток восстановить эволюцию понятий или доктрин анализировать работу институтов в которых осуществляет свое
3 Foucault М.[1] Maladie mentale et Personnalitй. Paris, Presses uni-versitaires de France, 1954; [2] Maladie mentale et Psychologic Version modifiйe. Pans: Presses universitaires de France, 1962.
4 Foucault M.[1] Folie et Dйraison. Histoire de la folie а Page classique. Paris: Plon, 1961. P. VII (Введение); [2] DE. I. N 4. P. 164.
5 Foucault M.DE. II. N 143. P. 685. См. также выше: с. 408.
6 По отношению к исследованиям по истории психиатрии, как предшествующим курсу «Психиатрическая власть», так и последующим. Ср., в частности: Ackernecht E. H.A Short History of Psychiatry. New York: Hafner, 1968.
действие психиатрия, избранный Фуко метод построения истории психиатрического диспозитива стремится выявить ее силовые или, наоборот, критические линии, возможные точки сопротивления или наступления. Так, в отличие от ранних работ автора, речь более не идет о суде над психиатрией, обвиняемой в сокрытии за своими нозологическими абстракциями и каузалистским образом мысли подлинных условий ментальной патологии.7 Фуко уже не стремится, как в «Истории безумия», понять, почему на определенном этапе истории наших отношений с безумцами их стали помещать в особые учреждения, предназначенные для ухода за ними. Теперь он берется поставить историю на службу выявления тайной преемственности, объединяющей наши нынешние депозитивы с феноменами прошлого, связанными с той или иной системой власти, с целью уточнить цели борьбы: «В области психиатрии, — утверждал Фуко в мае 1973 года, — важно, как мне кажется, выяснить, каким образом психиатрическое знание и психиатрический институт установились в начале XIX века, [...] если сейчас мы хотим бороться со всеми инстанциями нормализации».8 С этим и связана новизна проблематики курса. Ведь прежде, даже если подчас и рождалось подозрение, что свет медицинской истины оставался погружен в тень силовых отношений, выражавшихся в виде авторитета и господства,9 оно не приводило
7 Тогда как, например, в предисловии к переводу книги Л. Бинсван-гера «Сновидение и существование» (BinswangerL.Le Rкve et l'Exis-tence/ Trad. J. Verdeaux. Paris: Desclйe de Brouwer, 1954. P. 104) Фуко говорил о склонности психиатров «рассматривать болезнь как „объективный процесс", а больного — как инертную вещь, в которой этот процесс разворачивается». См. также: Foucault M.DE. I. P. 109.
8 Foucault M.DE. И. N139. P. 644 («Истина и юридические формы» [июнь 1974]). Ср. также интервью М. Фуко, записанное 8 октября 1976 г. на Радио-Франс под названием «Наказывать или лечить»: «Я считаю этот исторический анализ политически важным, поскольку необходимо четко определить то, с чем борешься».
9 Foucault M.Histoire de la folie. P. 606: «Медицинскому персонажу удается очертить безумие не потому, что он его знает, но потому, что он властен над ним; и то, что для позитивизма выразится в понятии объективности, есть лишь другая сторона, отражение этого господства».
414
415
зу тщательно разработанной и расчетливо иерархизированной власти, основополагающей для лечебницы. По поводу власти Фуко позднее признавался: «Я вполне сознаю, что практически не употреблял этого слова и не имел перед собой связанного с ним аналитического поля».10
Проблема психиатрической власти вышла на авансцену, несомненно, благодаря стечению двух обстоятельств: концептуальной динамики исследований самого Фуко и общей ситуации шестидесятых годов.
Осуществленный Фуко сдвиг выразился уже в том, что он переместил основной акцент на институциональное «насилие» и формы «господства», свойственные тому, что в курсе лекций в Коллеж де Франс за 1971/72 учебный год «Уголовные теории и институты» назвал «фундаментальными формами „знания-власти"»." Конечно, эта перестановка была связана с интересом к судебно-медицинским экспертизам — предмету проводившегося Фуко семинара, — которые привели его к необходимости понять, как и почему столь сомнительный при всех своих научных притязаниях дискурс повлек за собой столь впечатляющие властные эффекты в уголовной практике. Интерес этот особенно обостряли судебные процессы, имевшие широкий резонанс: дела Денизы Лаббе и Жака Альгаррона (1955), Жоржа Рапена (1960) упомянутые 8 января 1975 года в курсе «Ненормаль-ные» п И внимание к проблемам тюрем также убеждало Фуко в том что именно «в терминах технологии тактики и страте гии» следует рассматривать проблему власти.13 Но вместе с тем нужно было чтобы в силу конъюнктуры вопрос о психиатрии уже не ставился в терминах теоретического обоснования, как
10 Foucautt M.DE. III. N 192. Р. 146 (интервью А. Фонтана и П. Пас-кино [июнь 1976]).
11 Foucautt M.DE. П. N 115. P. 390 («Уголовные теории и институты» [1972]).
12 Foucautt M.Les Anormaux. Cours au Collиge de France, 1974— 1975 / Йd. s. dir. F. Ewald & A. Fontana, par V. Marchetti & A. Salom-oni. Paris: Gallimard/ Seuil, 1999. P. 16—20, 35, 143—144 (рус. пер.: Фуко M.Ненормальные. СПб.: Наука, 2004. С. 21—24 38—39 41—42 190—191).
13 Foucautt M.DE. III. N 197. P. 229 («Властные отношения проникают в тело» [январь 1977]).
это было еще в 1950-е годы, когда, напоминает Фуко, «одной из центральных была проблема политического статуса науки и идеологических функций, проводником которых она может быть»,14 но «просто-напросто выявлял этот фундаментальный устой — власть. Кто обладает властью? На кого она действует? Чего она добивается? Как она функционирует? Чему она служит? Каково ее место среди других властей?».15