Умирала в отделении старенькая бабушка лет 80, психиатр развила бурную деятельность, требовала, чтобы бабушке срочно сняли электрокардиограмму: «А то вдруг в морг без ЭКГ не берут!». В другом подобном случае требовала, чтобы срочно пришел психолог: «Чтобы больной умирать было легче».
Чулков
Наступила
осень, и с наступлением холодов в больницу потянулись бомжи. Обмороженные, ободранные, со всевозможными отравлениями и болезнями, вшами, блохами и прочими домашними животными они шли в приемный покой и оформлялись там с диагнозом «алкогольное слабоумие». В их числе прибыл и бомж Чулков. Чулков не был бомжом в чистом смысле этого слова. У него были родственники, где-то в городе жил сын, было какое-то жилье, однако Чулков предпочитал свободную жизнь и бомжовскую вольницу. Летом он обходил помойки, собирая бутылки, цветмет и прочие разные полезные предметы, зимой подлечивал свое здоровье к новому трудовому сезону. В ноябре он поступил с жутким отморожением нижних конечностей (уснул пьяный на снегу). Кожа с ног местами слезла совсем, у обычного человека пришлось бы ампутировать ноги, но на Чулкове все заживало как на собаке. По какому-то поводу его перевели в другое отделение, там талант Чулкова развернулся вовсю. Скооперировавшись с другим коллегой по цеху, они по любому поводу начинали качать права, оба бомжа орали: «Немедленно позовите к нам замглавврача, нам на обед положили маленькие котлеты, нас недокармливают, мы напишем заявление в прокуратуру!». Как-то я пришел в очередной раз смотреть его раны, они великолепно заживали. Окно (отделение на первом этаже) почему-то было открыто, в палате было холодно, градусов десять. Чулков спал на кровати, с головой завернувшись в одеяло. На столе лежали бумажки, из интереса я посмотрел на верхнюю из них. Там было написано рукой Чулкова: «В конце концов компанию в печати можно повести так, что еще больше могут быть затронуты религиозные чувства верующих. Также из последующей разницы мы придаем особое политическое значение…». «Под шизофреника косит, что ли?» – заинтересовался я. Под этим листком лежал второй. «Серя, братуха, загибаюсь, неси чай и курево, я те дам цикла. Напиши, скока нада таблеток», – написано на нем той же рукой. «Понятно, – подумал я, – Чулков наладил бартер циклодола от больных отделения к наркоторговцам. Передает через окно, ради этого мерзнет, хотя… Чулкову не привыкать. Получает сигареты и чай для чефира. Этот нигде не пропадет». Выйдя в коридор, увидел палатных медсестер, они сидели со скучным выражением лица. «Девчонки,
Чулков у вас циклодол на сигареты и чай меняет, смотрите за ним». Выражение лиц не изменилось. «Тоже мне, удивил», – читалось по глазам. «Идите, окно ему закройте, он через окно все передает». Выражение несколько поменялось. «Блин, достал!» – было написано на лицах теток. Я подошел к завотделению: «У вас Чулков циклодол на чай и сигареты меняет через окно» – «О!» – сказала завотделения, артистично имитируя слабоумие. Однако дала команду медсестрам, одна подняла свое седалище, закрыла окно, а с ним один из каналов поставки Чулкову. Видя все это, я махнул рукой и ушел к себе.
Через пару недель Чулкова перевели обратно в свое отделение. Лечащий врач начала хлопотать (зачем-то), оформляя ему инвалидность и пенсию по инвалидности. Противник я оформления подобным субъектам пенсии, есть много других, кому нужна инвалидность, каким-нибудь бабушкам, которые отпахали всю жизнь и вырастили своих детей. Но бабушкам почему-то не дают, дают Чулковым, или вот еще наркоман был один лет 20. Он нигде не учился никогда и не работал, укололся как-то и присел на корточки, просидел так всю ночь, а утром отнялась у него нога – произошло сдавление бедренного нерва. Инвалидность быстро оформили, будет на что колоться. Он еще на маму свою на следующий день орал, почему она его с корточек не подняла. Не пойдет таким пенсия на пользу, ой не пойдет!
Вдруг у меня и справочка имеется
Как-то я возвращался домой с работы, на остановке «Психиатрическая больница» зашел в автобус маршрутного такси. Вместе со мной зашли несколько наших сотрудников, какие-то другие люди. Я стал проходить к свободному сиденью, вдруг меня толкнула какая-то женщина лет 40. «Что это вы своим рюкзаком размахиваете?» – закричала она, толкая меня руками. Рюкзак я держал достаточно далеко от нее, что женщине не понравилось, не знаю. «Женщина, а вы откуда знаете, что меня можно толкать, – осенило меня, – вы же не знаете, вдруг у меня и справка есть!». Женщина перестала кричать, отодвинулась подальше. «Вот вы не знаете, а вдруг я прыгну сейчас и укушу вас за горло, и мне потом ничего за это не будет!» – несло меня. Это было вдохновение! «Ну хватит, перестаньте!» – залепетала женщина, отодвигаясь подальше. Всю остальную дорогу она ехала молча, периодически поглядывая на меня. Наверное, хорошо все-таки быть сумасшедшим, знакомые люди с вами обычно вежливы, на всякий случай. А незнакомым можно намекнуть.