Психоаналитические идеи и философские размышления
Шрифт:
Разумеется, среди психоаналитиков были и такие, которые пошли даже дальше 3. Фрейда в раскрытии природы сексуальных влечений. В отличие от основателя психоанализа, В. Райх, например, обратился к изучению функций оргазма. Он исходил из того, что «поскольку ядром психического функционирования является сексуальная функция, то ядром практической психологии не может быть не что иное, как сексуальная политика» (Reich, 1970, p. xxv).
Однако многие исследователи критически отнеслись к фрейдовскому постулату о предопределяющей роли сексуальности в жизни человека.
Так,
В свою очередь, К. Г. Юнг подверг критике фрейдовское понимание бессознательного за его чрезмерную сексуализацию, считая, что дело не в сексуальности как таковой, а исключительно в установке, которой подчинена психическая деятельность. Причем он не отказался от понятия «либидо», но оно было соотнесено им не с конкретно определенной энергией, обусловленной сексуальными влечениями, как это имело место во фрейдовской психоаналитической психологии, а с внутренним психологическим настроем человека и даже с чем-то таким, что приобретало психоидный характер.
С несколько иных позиций наблюдается пересмотр идей 3. Фрейда о сексуальном характере психических процессов у Ж. Лакана, который попытался показать, что речь может идти только о символическом выражении сексуальности, а не о реальном ее проявлении в том плане, как оно понималось у основателя психоанализа.
Как бы там ни было, но фрейдовское толкование сексуальных влечений, как предопределяющих психическую деятельность человека, было критически воспринято многими зарубежными теоретиками, включая часть психоаналитиков.
По мере развития психоаналитической психологии, 3. Фрейд тоже внес некоторые коррективы в свое понимание природы «первичных» влечений человека. Признавая за ними сексуальный характер, он постепенно стал говорить о «психосексуальности». Затем 3. Фрейд провел различие между двумя группами «первичных» влечений: сексуальными и влечениями Я или самосохранения. Со временем понимание сексуальных влечений получило у него более широкую трактовку, близкую к платоновскому понятию Эроса и включающую в себя обширную сферу человеческой любви. «Первичные» влечения стали рассматриваться им как составляющие полярную пару созидательной любви и разрушительной агрессивности, Эроса и деструктивности. И наконец, 3. Фрейд выдвинул гипотезу, в соответствии с которой человеческая деятельность обусловлена наличием биологически предопределенных влечений – влечения к жизни и влечения к смерти. «Мы, – специально подчеркнул 3. Фрейд, – пытаемся разрешить загадку жизни посредством принятия этих обоих борющихся между собой испокон века влечений» (Фрейд, 1925, с. 107).
Однако, какие бы корректировки ни вносились 3. Фрейдом в понимание «первичных» влечений, в психоаналитической психологии остается неизменным постулат о существовании неких сексуальных комплексов, с детства заложенных в человеке. Речь идет об эдипове комплексе, через призму которого объясняются
Как в древнегреческом мифе о царе Эдипе, повествующем о трагической судьбе Эдипа, не ведая того убившего своего отца и женившегося на своей матери, так и в реальной жизни каждого человека существует, с точки зрения 3. Фрейда, эдипов комплекс, согласно которому мальчик постоянно испытывает влечение к матери и видит в отце соперника. Под углом зрения инфантильных сексуальных влечений в психоаналитической психологии как раз и рассматриваются все проявления человеческой психики.
Фрейдовские представления об эдипове комплексе, как предопределяющем жизнедеятельность человека, вызвали бурные дискуссии в зарубежной литературе. Одни теоретики исходили из того, что данный комплекс – «это локомотив, который промчал триумфальный поезд Фрейда вокруг земного шара» (Виттельс, 1925, с. 100). Другие, напротив, считали, что объяснение всего и вся при помощи эдипова комплекса ставит под сомнение научную ценность психоаналитической психологии, в своих отправных положениях опирающейся на мифологию. Многие же зарубежные исследователи попытались по-новому переосмыслить существо этого комплекса.
Так, опираясь на этнографические данные английского антрополога Б. Малиновского, на примере существующих племен показавшего иную структуру родства, чем в западных странах, В. Райх пришел к заключению, что основной фрейдовский постулат сохраняет свою значимость только в авторитарном обществе. В отличие от 3. Фрейда, он выдвинул предположение, что эдипов комплекс не был присущ человеческому существу изначально. Его появление связано с патриархальной семьей, где отношения между отцом, матерью и ребенком приняли именно такие формы, о которых говорится во фрейдовской психоаналитической психологии.
С точки зрения Э. Фромма, фрейдовское понимание эдипова комплекса основывается на неверной интерпретации мифа об Эдипе, который «может быть понят как символ не инцестуозной любви между матерью и сыном, а восстания сына против авторитарного отца в патриархальной семье» (Fromm, 1957, р. 202).
В понимании Ж. Лакана, в эдиповом комплексе фигура отца имеет для сына отнюдь не реальное, а символическое значение и, следовательно, следует, скорее, говорить о символическом характере этого комплекса, нежели о действительных событиях детства, предопределяющих дальнейшее протекание психических процессов.
Согласно Дж. Франклу, эдипов комплекс не является «универсальным и неизбежным» (Frankl, 1974, р. 159), как это постулировалось в психоаналитической психологии 3. Фрейда.
Можно было бы привести еще целый ряд высказываний по этому поводу. Однако нет необходимости останавливаться на всех интерпретациях эдипова комплекса в зарубежной литературе. В данном случае важно подчеркнуть, что фрейдовские представления об эдиповом комплексе подлежат сегодня пересмотру со стороны ряда исследователей.
Конец ознакомительного фрагмента.