Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Шрифт:
В словах «я могу извратиться как угодно» Михаилу послышался многообещающий намек.
— Достаточно будет крепкого кофе без сахара, — ответил он.
— О! Это по-мужски! — одобрила Анна. — В наш рафинированный век настоящие мужчины редкость. Или гламурные подонки, или брутальное быдло.
— Я думаю, что вы слишком строги в суждениях, — улыбнулся Михаил.
— Я строга? — удивилась Анна, и удивление ее выглядело непритворным. — Да знали бы вы мужчин так, как знаю их я, вы бы сказали, что я слишком снисходительна!
Она
Кухня оказалась не просто кухней, а еще и чем-то вроде гостиной с длинным, во всю стену, диваном и двумя приставленными к нему столами.
— Здесь обычно во время приемов находятся водители и «тушканчики», — прокомментировала Анна.
— Тушканчики? — переспросил Михаил.
— Ну да, тушканчики, — улыбнулась Анна. — Макс так называл телохранителей. Они охраняют хозяйскую тушу, сокращенно — тушку, значит, тушканчики. Мой покойный муж не имел телохранителей и считал их бесполезными дармоедами. Он считал, что надо правильно вести дела, не наступать никому на горло, вовремя решать спорные вопросы, уметь договариваться и все такое. А телохранители — это блажь. От выстрела из гранатомета никакой телохранитель не спасет.
— Я думаю, что он был прав.
— А я думаю, что он просто хотел сэкономить, — обронила Анна. — Располагайтесь, я сейчас.
Михаил расположился на диване, оказавшемся очень удобным — в меру мягким и спинка поставлена под правильным углом. Портфель поставил на пол.
К кофе Анна подала сладости в «трехэтажной» вазе, которые так и простояли нетронутыми. Кофе вопреки ожиданиям Михаила, привыкшего пить этот напиток из относительно небольших, а то и из совсем крошечных чашечек, Анна разлила в две большие красные чашки. На той, что досталась Михаилу, было написано «The Strongest Coffee in the World», а на Анниной красовалась лаконичная надпись: «The Boss».
«Бессознательная расстановка приоритетов», — подумал Михаил и улыбнулся.
Улыбка была едва заметной, но Анна, севшая не на диван, что было бы совсем уж интимно, а на стул по другую сторону стола, ее заметила.
— Понравился кофе? — спросила она.
— Выше всяких похвал! — ответил Михаил. — И порция впечатляющая.
Он немного преувеличил. Кофе был просто хорошим. Крепким и ароматным.
— Это чтобы не отвлекаться в ходе разговора, — пояснила Анна. — Знаете, я хотела поприсутствовать на одном из ваших сеансов с Тамарой, но она встретила эту идею в штыки.
— И правильно сделала, — одобрил Михаил. — Психоанализ — дело сугубо интимное, свидетели здесь не нужны. Они даже противопоказаны.
— Так я не с какой-то там целью, а чисто
— Зачем?
— Любопытно, — Анна улыбнулась так обворожительно, что Михаил чуть не поперхнулся кофе. — Мне интересно, что представляют собой сеансы психоанализа.
— Это общение, во время которого пациент говорит, а психоаналитик слушает. Прикольные вопросы и прикольные ответы — это нисколько не психоанализ. Я не столько задаю вопросы пациентам, сколько их слушаю. Слушаю и делаю выводы.
— То есть к вам приходят для того, чтобы выговориться? Облегчить, так сказать, душу?
— В общем-то — да. Но, кроме облегчения, бывает и другая польза. Анализируя то, что мне говорят пациенты, помогаю им решить их проблемы. Не решаю, заметьте, а помогаю решить.
— То есть вы слушаете, что вам несет Тамара, и…
— Прошу прощения! — Михаил поставил чашку на стол и поднял вверх обе руки, обратив их ладонями к Анне. — Я могу говорить с вами о психоанализе при одном условии! Никаких имен. Никаких переходов на личности, пусть даже и случайных. Наша этика во многом схожа с врачебной. Полная приватность и абсолютная секретность.
Он опустил руки и сразу же устыдился неуместной пафосности этого своего жеста.
— А если вы узнаете, что в нашем подвале я велела оборудовать камеру пыток и развлекаюсь там с похищенными мною людьми, тогда что? — Анна иронично посмотрела на Михаила.
— Вы подслушивали? — в совпадения Михаил не верил, тем более в столь очевидные совпадения. — Зачем?
— Ну что вы! — укоризненно протянула Анна. — Я порядочная женщина и не позволяю себе вторгаться в чужую приватность. Это кое-кому позарез надо знать, сколько у меня… Ладно, замнем для ясности. Михаил, вы не могли бы начать работать со мной. Ничего особенного, никакого криминала, просто мне очень-очень надо выговориться. У вас найдется для меня свободное время? Я могу приезжать к вам в офис когда угодно.
— В офис? Но ведь я так или иначе приезжаю сюда к Тамаре и могу работать с вами здесь же по цене обычного офисного сеанса, если вам удобно это время…
— Нет! — Анна решительно покачала головой. — Лучше я стану приезжать к вам в то время, которое вы мне назначите.
— Но почему? — удивился Михаил.
— Домашние сеансы не устраивают меня по трем причинам. Во-первых, здесь я вряд ли смогу расслабиться и спокойно, без помех, выговориться. Не та обстановка. Во-вторых, здесь у всех стен есть уши. Все обожают подслушивать — это такой домашний вид спорта. Ну и, в-третьих, мне приятно лишний раз выехать в Москву, развеяться. Без дела вроде как не поедешь, а по делу — с удовольствием. Ах, да! Вот вам и четвертая причина — если вдруг Тамара узнает, что с меня вы берете меньше, чем с нее, нам обоим несдобровать.