Психоисторический кризис

Кингсбери Дональд

Цепь Эсфо-Найфина снова появилась на экране.

— Вопрос в том, — Скоджил многозначительно поднял палец, — почему обычай продолжает существовать, хотя надобность в личном оружии уже давно отпала?

— Оружие нужно для самозащиты!

— Да Великие Языки Плазмы! От кого? Вот я пришелец. Никто не любит пришельцев. Однако я мог бы драться с десятком гандерийцев и совершенно не беспокоиться об их бластерах. Применять бластер на Агандере — табу!

— Неправда! Я умею стрелять быстро и точно!

— Да, но тем не менее ты ни разу никого не убил, так же, как твой отец и все, кого ты знаешь.

— Но

я мог бы!

— Это миф. Посмотри на уравнения. Стабильность ритуала ношения оружия очень сильна и была таковой в течение тысячелетий, но сама эта стабильность требует, чтобы оружие не применялось. Широкое применение бластеров вызовет всплеск — посмотри еще раз на красный параметр. — Скоджил дал ученику время проверить утверждение. — Итак, я повторяю: почему обычай продолжает существовать, хотя оружие уже не нужно? Ведь его поддержание требует энергии — ты должен купить бластер, ухаживать за ним, учиться пользоваться им и сохранять свое умение. Ты должен все время носить при себе эту чертову игрушку. Но тыне должен стрелять . Зачем же тогда бластер?

Эрон смутился.

— Для самозащиты… — повторил он в замешательстве.

— Нет. Задача пистолетика в твоей кобуре — поддерживать иллюзию, что где-то есть враг, которого необходимо сдерживать. Бластер не действует против иллюзии: применив его, ты только обнаружишь свою беспомощность. Гандериец не может использовать оружие, не осознав при этом, что он незащищен, а посему носит его с единственной целью — доказать себе, что это не так. Тут есть некий барьер: ты не можешь использовать что-то, но вынужден носить, чтобы чувствовать себя в безопасности. На древних линкорах были установлены разрушители планет, но я никогда не слышал, чтобы хоть один из них применялся.

— Чушь какая-то, — протянул Эрон.

— А ты достань свой бластер и направь его.

Скоджил на всякий случай убедился, что находится от «игрушки» дальше, чем на метр.

— Нет. — Мальчик решительно покачал головой.

— Это приказ!

Эрон медленно достал крошечный бластер из кобуры и поднял его, не снимая с предохранителя и целясь в сторону от наставника.

— Это глупо.

— Так. Теперь скажи мне, кто твой враг?

— Я не вижу врага.

— Глазами не видишь. Он в твоем сознании. Каждый гандериец постоянно видит перед собой врага. Заставь работать воображение.

— Чужак?

— Откуда?

— Из Второй империи?

— Вторая империя — реальность. А ты целишься в иллюзию. Кого ты хочешь убить?

— Я держу на мушке дурацкую стену! — рассердился Эрон.

— Ты когда-нибудь обращал внимание на то, что все гандерийские рассказы, даже совсем новые, пересказывают старые мифы? А кто враг в мифах?

Эрон опустил бластер. Он аккуратно вложил его в кобуру, вшитую в куртку.

— Первая империя. Вице-короли. Солдаты. Император. Но это же было так давно!

— Живучесть этих мифов указывает на то, что Агандер так и не оправился от травмы, вызванной его насильственным подчинением Первой империи. Скажи, ты ведь частенько, когда играешь, расстреливаешь имперских десантников, которые сыплются с неба в своей допотопной броне?

Эрон Оуза вытянулся на кушетке и стал смотреть в потолок, с удовольствием припоминая старые фантазии.

— Нет, не так примитивно. Это бы не помогло: их было

слишком много, — хмыкнул он. — Я действую умнее — убиваю вице-королей. Или беру их в заложники и требую выкуп. Глупая игра, конечно. Я в ней всегда супервоин зеноли, хотя наемники зеноли появились только в Междуцарствие, когда никаких вице-королей уже не осталось. Но все равно интересно: игра есть игра — ты же сам сказал, что гандерийцы вечно путаются в своей истории. — Эрон опять хитро сощурился. — А в твоей теории тоже есть дыра!

— Да?

— Эсфо-Найфин начался 2500 лет назад. И ты сам сказал, что Первой империи тогда уже не было. Тогда как же мой маленький бластер может быть памятью о травме, нанесенной Космос знает за сколько тысячелетий до этого?

Скоджил уже начал жалеть, что с таким энтузиазмом ввязался в разговор. Надо быть осмотрительнее, иначе он рискует раскрыться.

— Позволь мне в ответ прочитать маленькую лекцию. Сиди и не дергайся, просто слушай. Поставь пам на запись.

— Ну вот, опять! Сплошные лекции!

Эрон сел и сложил руки, как в смирительной рубашке.

— Дело в том, что незалеченные травмы дают рецидивы. Первичная травма порождает все новые и новые эсфо-найфиновские ветви в течение тысячелетий — каждый раз, когда данная культура вновь испытывает стимулирующий толчок. Междуцарствие стало таким стимулятором для первичной травмы от имперского завоевания, и очень мощным — Агандер опять стал независимым и после вновь был атакован извне силами, которым не смог сопротивляться. Для культуры, подобной вашей, с ее чрезвычайно низким дрейфом стабильности, даже шестидесяти семи столетий оказалось недостаточно, чтобы стереть из памяти самое страшное событие в истории.

Эрон многозначительно поднял палец.

— Один момент. Ты сказал, что гандерийцы не носили оружия до Междуцарствия?

— Верно.

— Я не верю — мы никогда не были шакалами вроде вас. Но все равно продолжай, интересно послушать.

Скоджил поднялся во весь рост.

— Брось мыслить как надутый гандериец, подумай о силе! — Наклонившись над изумленным Эроном, он схватил его за ворот куртки и поднял в воздух, одновременно разоружив мальчика и швырнув бластер на пол. Эрон не успел шевельнуть даже пальцем. Голос учителя гремел. — Имперское завоевание не было игрой! Это не миф! Это была сила! Армия, которая атаковала Ульмат, была больше по численности, чем все население Агандера. — Эрон попытался вырваться, но Скоджил держал его мертвой хваткой. — Неужели ты думаешь, что оккупационные войска потерпели бы личные бластеры? При Империи гандерийцы никогда не носили оружия, потому что это было запрещено вице-королями. Нарушение каралось смертной казнью — если кого-то ловили с бластером, то казнили немедленно!

Он расхохотался и бросил потрясенного Эрона обратно на уродливую кушетку, продолжая уже более спокойным тоном:

— Насколько мне удалось разобраться в доимперских временах, гандерийцы считали, что носить оружие — ниже их достоинства. Это был мирный народ, уважающий закон и порядок, как и вы. Они думали, что высокая цивилизованность и так делает их неприкосновенными, а межзвездные расстояния надежно отгораживают от врагов, подобно стенам замка. — Скоджил улыбнулся со всем обаянием Капора, которым хорошо успел овладеть. — И все вы до сих пор думаете так!