Психокинетики
Шрифт:
Горелик присел на один из стульев, наблюдая, как его зам сноровисто разливает коньяк в стаканы, и поделил шоколад на несколько частей.
– Вот скажи, Володь… Ты как человек, живущий среди всего этого потустороннего мира, – ты как считаешь, люди и впрямь умеют летать?
Малахов налил шипящей минералки.
– Люди, Михаил Викторович, могут значительно больше, чем просто летать. Посему, даже если видео окажется настоящим, я не сильно удивлюсь.
– А ты можешь своим шестым чувством определить по записи, настоящая
Владимир Данилович едва заметно улыбнулся.
– Нет, это просто запись. Она не передает ментальных полей.
Горелик подпер голову кулаком, задумчиво посмотрел на стакан с коньяком.
– Знаете, я однажды на Алтае оказался, – вспоминал он. – Мне там местные начали рассказывать про всяких бабушек-предсказательниц и лекарей… А мне ж интересно! Я напросился к одному дедку, которого все называли «виденцем». Говорили, дескать, будущее умеет видеть. Я пришел к нему. Дедок, как и я, тоже словоохотливый оказался… Начали беседовать о том о сем… И тут он говорит: «Нормально все у России в новом веке будет! Со временем, говорит, кусок соседнего государства себе присоединим». Я, когда заваруха с Крымом началась, сразу его слова вспомнил. Представляете, еще тогда он все знал! А это ж, мужики, 96-й год был. Вообще, многое сбылось из того, что он предсказывал.
Горелик хмыкнул.
– Но самое интересное, я у него спрашиваю: а пришельцы к нам высадятся? И он, знаете, серьезно так: мы, говорит, с тобой не доживем, а так уже лет через сто они среди людей спокойно жить будут. Представляете? Настолько просто сказано было, таким тоном будничным – будто он мне до универсама дорогу объяснял.
Генерал-лейтенант взял стакан.
– Поэтому давайте, мужики, – чтоб нам не затеряться во всей этой хиромантии и разрулить свалившуюся эзотерику.
Горелик и Громов одним махом осушили стаканы, поморщились, закусили шоколадом. Малахов глотнул минералки.
Михаил Викторович кивнул на его руки.
– А ты чего в перчатках, Володь?
Малахов машинально посмотрел на ладонь.
– Я в полной мере не контролирую свою телепатию. Все фонит, до чего дотрагиваюсь. Перчатки помогают глушить поток.
Шеф покачал головой.
– Не могу представить, каково это.
Малахов пожал плечами.
– Представь, что ложишься спать, а у соседей орет музыка. И нет возможности заставить их выключить ее.
– И давно так?
– С прошлого года.
– Из-за чего?
– Не одни мы с тобой понервничали, когда Волжанский кинул Артема, – сказал Громов своему начальнику.
– От нервов, что ль? – спросил Михаил Викторович.
Малахов слабо улыбнулся.
– У нас все – от нервов.
– Это да, это да. Давай, Эдик, по второй.
Громов разлил вторую порцию коньяка. Мужчины выпили. Михаил Викторович поднялся со стула.
– Так, орлы, спустимся на землю, и начнем с самого
Он прошелся по кабинету.
– Ты, Володь, говоришь, сбежать ему помогли?
– Все было запланировано, – ответил Владимир Данилович. – Я пока не знаю, каким образом Артему передали указания. Но он в точности знал, что нужно делать.
– Это ты увидел, когда сканировал машину?
Малахов молча кивнул. Горелик обошел стол с другой стороны.
– А что же все-таки произошло на дороге?
– Артем произнес специальный код, который заставил отключиться конвойных.
Горелик остановился на месте, нахмурил брови.
– Он же вроде не телепат?!
– Он – нет. Телепат, по всей видимости, – тот, кто заранее вложил программу отключения в голову ребят.
– Ты можешь его вычислить?
– Попробовать нужно. Но мне надо находиться в непосредственном контакте с кем-нибудь из оперов.
Михаил Викторович обратился к Громову:
– Как они, ты не узнавал?
– Панков не приходил в сознание, – доложил Громов. – Состояние Щукина оценивают как стабильно тяжелое.
– Хреново… – вздохнул генерал-лейтенант. – А необходимо, чтоб они были в сознании?
Владимир Данилович несколько раз кивнул.
– Да, желательно. Так будет проще выцепить необходимую мыслеформу.
– Мыслеформы… – задумчиво повторил Михаил Викторович.
Он вновь прошелся по кабинету и опустился в свое кресло.
– Как поступим, мужики? Лапшин же наверняка попробует вас достать.
Громов пожал плечами, ухмыльнулся.
– Вот и хорошо. Я только семью в Орел отправлю – и пусть приходит.
Горелик сложил ладони пирамидой, внимательно глядя на своего зама.
– На живца решил, Эдик?
– А чего плохого-то?! – Эдуард Евгеньевич откинулся на спинку стула. – Меня это не особо напрягает. Если он заявится, то, вероятнее всего, ко мне домой. Разместим повсюду ребят из ЦСН – пусть берут, когда притопает.
– Смелый ты, Эдуард Евгеньевич! Уже полтинник от роду, а все с автоматом не набегаешься.
– Прятаться-то я точно не собираюсь, – твердо заявил Эдуард Евгеньевич. – Тем более от пацаненка, которого сам же и натаскивал.
– Понятно все с тобой. Безумству храбрых поем мы песню. – Он повернулся к Малахову. – А ты что скажешь, Володь? Можем спрятать вас с семьей на время.
Владимир Данилович с задумчивым видом покрутил стакан с водой.
– Мне не принципиально. Людмила с сыном больше полугода отдельно живут. Я целыми днями на даче. Пускай заходит, поболтаем хоть.
Михаил Викторович вновь нахмурил брови.
– Вы развелись, что ль?
– Нет. Когда началась эта эпопея, – Малахов приподнял ладони в перчатках, – я уже не мог касаться ни жены, ни сына. Когда обнимал, видел всю их жизнь. В итоге, решили год пожить порознь. Я за это время попытаюсь снова взять свой дар под контроль.