Психолог без границ. Случай первый
Шрифт:
В тот чудный летний вечер я смотрел на своих друзей и понимал, что они мне очень дороги, и что кроме них и мамы у меня никого нет. Я как-то никогда раньше об этом не думал, мне всегда казалось, что всё ещё впереди, но тут Лёня стал дедом… Ребята всё уговаривали меня принять участие в игре, и я решил немножко поиграть для вида, чтобы ко мне больше не было вопросов. Я попросил у подруги Димки чулок и натянул его на голову, прилизав вот это, – Аркадий поднял руку, гротескно отделил указательный палец от остальных фаланг и указал на свои беспорядочно торчащие волосы. Я подумала, что, может, если бы он ими так сильно не тряс и не вставал периодически вверх ногами, то мракобесие, равномерно покрывающее голову, можно было бы как-нибудь приструнить. Аркадий продолжал:
– Я прилизал волосы и взглянул на свою тень – это была тень Кощея Бессмертного.
– Ну и вы что-нибудь всё-таки им ответили? – пыталась допытаться я.
– Да, – задумчиво продолжал Аркадий, глядя в окно, – я что-то машинально нёс про то, что она должна олицетворять собой идеал женственности, вдохновлять меня и в то же время не мешать моей работе, я ведь художник и мне иногда нужно уединяться, чтобы собраться с мыслями. Но сам я думал совсем о другом. Мне хотелось, чтобы моя жена была обычной женщиной, доброй и понимающей, помогала мне в быту и растила наших детей. У меня нет особых предпочтений относительно цвета волос, глаз, длины ног или рук.
– Странно, – сказала я, – но друзьям вы сказали другое…
– В том-то и дело, – по слогам проговорил Аркадий и окончательно приуныл. Я подумала, что, может, не надо было вот так, «в лоб», задавать вопрос, на который я и так знала ответ: Аркадию просто по какой-то причине, скорее всего, не везло с женщинами, и он намеренно завышал планку в глазах окружающих. Положительным моментом во всём этом было то, что искажая истину для других, клиент не успел поверить в это сам. Несмотря на то, что Аркадий постоянно уходил от разговоров о личной жизни, я решила всё-таки, следуя логике нашей беседы, спросить:
– А вы встречали в своей жизни свою женщину-идеал, или хотя бы что-то похожее? – услышав эти слова Аркадий начал медленно раскачиваться, щурить левый глаз, а правым смотреть в потолок, всей своей мимикой изображая затянувшееся воспоминание. Вдоволь навоспоминавшись, он заявил: « И да, и нет». Двусмысленность Аркадия абсолютно не обнадёживала.
– А сейчас в вашей жизни, – не унималась я, – есть значимые для вас женщины? – сейчас он скажет «мама», подумала я, уже оценив неправильность поставленного вопроса.
– Мама, – произнёс Аркадий, и теперь я уже была готова вставать на голову. Стараясь сохранять спокойствие, я спросила голосом участкового терапевта:
– А ещё?
– Я бы не хотел об этом рассказывать, – как-то не особо уверенно начал говорить Аркадий, но здесь как раз и наступил момент, когда «лёд тронулся». Я это почувствовала и решила не упуская случая «дожать» Аркадия.
– Ну уж нет, – совершенно однозначно констатировала я, попытавшись вложить в эту фразу все интонации, которые только могла. Теперь я совершенно точно поняла, что эту тягомотину следовала немедленно прекращать. Аркадий немножко ошалел от такого напора, но покорно кивнул. Отпив чай, он продолжил:
– Вы правы, в моей жизни есть одна девушка, но с ней всё уже в прошлом,– клиент сделал длинную паузу, а я не могла не отметить разные времена в высказывании Аркадия: «есть», и « в прошлом». « Конечно же, ни в каком оно не прошлом», – размышляла я, чувствуя небольшую эйфорию от того, что наконец-то удалось вызвать клиента на откровенность.
– Как вы познакомились с этой девушкой? – этот вопрос не задевал темы взаимоотношений Аркадия с девушкой, для этого было пока рано,
– Однажды мы собрались у Кольки, его семейство отправилось на дачу и мы вчетвером расположились на кухне. Мы пили кофе, Димка с Колянычем готовили пиццу. Потом выпили коньяка, пели под гитару на тесной, но уютной кухне, обсуждали всякие семейные дела, работу. Нам было хорошо и весело, на радостях мы даже настроили пианино. Время приближалось к 10-ти часам вечера, и мы решили немного утихомириться: убрали музыкальные инструменты, протёрли стол, расставили на нём рюмки, тарелки с приборами, а в центре поставили очередную пиццу. Лёня разлил и начал говорить тост, и тут, практически одновременно, так как взгляды всех были прикованы к пицце, мы увидели, что на неё что-то капает. Мы все посмотрели наверх, на абажур – и именно в этот момент наш единственный источник света погас. Всё это происходило буквально несколько секунд, и наша синхронность восприятия этого события повергла нас в неимоверный ржач. В полной темноте мы смеялись так, что гремело и рушилось всё вокруг, один только я, пытаясь пробраться к тумбочке, где лежал мой сотовый с фонариком, два раза приложился головой о люстру, – но уж в этом я не сомневаюсь, подумала я, сама уже изрядно веселясь от красочного рассказа Аркадия. К этому моменту он уже выпрыгнул из кресла и носился по комнате, активно жестикулируя, а я косилась на люстру, ведь руки у него были очень длинные и доставали почти до потолка помещения, в котором проходила консультация. Когда в разговоре он сказал про голову, я зрительно примерилась и поняла, что да, действительно, коситься нужно на неё. Аркадий мелькал передо мной так быстро, что я еле успевала переводить взгляд, лишь удивляясь колоссальным запасам энергии Аркадия.
– Телефон я не нашёл, – продолжал Аркадий, – но включил свет в коридоре и уже было решил спросить Кольку про фонарик, но тут в кухне началась новая волна припадков смеха. Оказалось, что Колян разлил банку с грибом, который выращивала его жена, и гриб путём нехитрых манипуляций шлёпнулся Лёньке на коленки. Тот, нащупав слизистое тела чайного гриба от неожиданности завизжал, как баба, быстрыми движениями рук стал сбрасывать с себя гриб, и потом ещё долго производил эти движения вхолостую. Димон с Колькой помирали со смеху, Димка вместо смеха издавал уже какие-то стонущие звуки и валялся на полу в грибном настое. Остатки здравого рассудка, как оказалось, ещё оставались у Кольки, хозяина жилища, и он не хотел расстроить жену, испортив чайный гриб. Он взял мисочку и полез под стол искать гриб, он не очень-то любил трогать его руками, и, пересиливая чувство брезгливости, пытаясь помочь себе взять в руки холодную слизь, стал приговаривать: «Иди сюда, мой хороший». Димка после этих слов окончательно слёг, не выдержал и я. Тут в дверь позвонили. Я открыл дверь, так как стоял прямо около неё. На пороге стояли разъярённые соседи снизу и уверяли, что мы их затопили. Я пытался объяснить им, что это не мы, потому что и сами пострадали от чего-то подобного. «Да как же не вы» – недоверчиво смотрела на меня толстая баба в чумазом халате, потом отпихнула меня, заглянула в квартиру и громко по-базарному закричала: «Ко-о-оль, чё там у вас ?». Колька стал объяснять, что у нас погас свет и мы не знаем, но тётка хотела прояснить ситуацию до конца: « А в комнате были?». Нам нечего было ответить, так как в комнатах мы не были. Все вместе мы проследовали вглубь квартиры и перед нашим взором открылось плачевное зрелище: Коляна затопили. Увидя это, он заметался, Лёнька принялся убирать стратегически важные вещи подальше от наводнения, а мы с Димоном, вооружившись соседями снизу, отправились по горячин следам на этаж выше.
Мы долго звонили в квартиру над Коляном, – продолжал свой рассказ Аркадий, – но нам никто не открывал и в квартире была тишина. Прислушавшись, мы поняли, что звонок не работает и начали стучать в дверь. Как ни странно, сразу же послышались быстрые шаги и дверь нам открыла зарёванная блондинка. Пока она шла из дальней комнаты, ситауция ей стала понятна, объяснять дальше не пришлось и мы с Димкой сразу проследовали к санузлу, из-под двери которого хлобыстала вода. Мы открыли дверь и на нас хлынул мощный поток воды. Мы перекрыли стояк, естественно, недавно у блондинки был ремонт и накосячили рабочие, поставив плохие трубы. Потом долгие походы туда-сюда, устранение поломки, и где-то около часа ночи мы в изнеможении починили проводку на кухне Коляна и расселись перед остывшей пиццей. Теперь она казалась намного аппетитнее, так как всвязи с этими пертрубациями мы не успели ни выпить, ни поесть толком, – Аркадий замолчал а я решила не упускать случая: