Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье
Шрифт:
Каждое из этих искажений порождает паттерн автоматического негативного мышления: формируются пессимистические установки и прогнозы, которые при появлении стрессоров легко всплывают в мозгу и превращают окружающий мир в безнадежный отстой. А вся эта «автоматика» с готовностью поддерживает то, что А. Бек называл «негативной когнитивной триадой». В нее входят три русла, по которым утекает жизненная энергия личности. Представьте себе эту неутешительную картину — индивида, в мозгу которого по любому поводу возникает одна из трех идей: о себе — «Я урод, ничтожество, неудачник»; о своих отношениях с окружающим миром — «Меня никто не любит, люди жестоки ко мне»; о своем будущем — «Оно безнадежно, потому что ничто не изменится». Да, такую жизнь не назовешь
Итак, если негативная когнитивная триада сформирована и закреплена в мозгу, для благоустройства своей единственной и неповторимой жизни у человека просто не остается сил. Считается, что убеждения, приводящие к депрессии, развиваются в детском и подростковом возрасте в результате общения с родителями и с теми, кто представляет значение для индивида — с учителями, со знакомыми и т. п. Люди незаметно для себя оказывают на детей и подростков сильный прессинг: требования, ожидания, критика, недовольство и прочие неодобрительные чувства формируют негативные когниции у особо чувствительных индивидов.
В группу риска входят два типа людей, склонных к депрессии. Во-первых, это те, кто обладает высокой социотропностью — то есть люди, чересчур озабоченные межличностной зависимостью и чересчур чувствительные к межличностным потерям и отвержению. Для них одобрение и теплое отношение со стороны окружающих значат больше, чем внутренняя оценка собственной личности. Если их не любят, они и сами чувствуют себя недостойными любви. Во-вторых, это люди с высокой автономностью, которых слишком волнует все связанное с достижениями. Представители этого типа сильно нервничают по поводу своих неудач и могут придти к самым неутешительным выводам относительно собственных талантов, профессиональных навыков и жизненных перспектив.
Когнитивная теория получила свое развитие в исследованиях о том, как депрессия возникает и процветает на почве приобретенной беспомощности. Психолог Мартин Селигман, проводя опыты на собаках, открыл феномен приобретенной (или выученной) беспомощности. Оказывается, если организм на уровне подсознания усвоит, что не в силах контролировать ситуацию, возникает сразу три вида недостаточности:
1) мотивационная: если заранее известно, что контролировать ничего не удастся, незачем вообще стараться — лучше покорно принять все удары судьбы, не тратя сил на попытки уклониться;
2) когнитивная: убежденность о том, что субъект не располагает контролем, мешает ему осознать, что у него все-таки есть возможность контролировать происходящее — эта мысль попросту не помещается в его голове;
3) эмоциональная: выученная беспомощность проявляется в пассивности, в том состоянии, которое в литературе о депрессии называется параличом воли.
Разумеется, чувство беспомощности и безнадежности практически отнимают способность сопротивляться негативным событиям и воспринимать позитивные. В результате сила внешнего воздействия в сочетании с внутренней уязвимостью дают многократный эффект. В таких условиях даже рядовой стресс преображается в тяжелый.
Сколь это ни печально, а большинство вышеперечисленных напастей — родом из детства. Кто-то получает склонность к аддикции и повышенную чувствительность к негативным стимулам «в наследство». А кто-то зарабатывает негативную триаду, равно как и паралич воли, в раннем детстве. При таком анамнезе любой малости довольно, чтобы психика дала трещину. Есть ли средство помочь тем, кто еще даже не начал жить «своим умом»? Конечно, есть. И первое средство: родители, ведущие себя ответственно.
Американский писатель Леонард Луис Левинсон писал: «Родитель: должность, требующая бесконечного терпения, чтобы ее исполнять, и не требующая
Вот почему высшие уровни потребностей как самих родителей, так и их ребенка пребывают либо в полном забросе, либо удовлетворяются от случая к случаю. В такой обстановке говорить о планомерном развитии самоактуализирующейся личности просто смешно. Потому что ребенок, несмотря на усиленное питание и навороченную оргтехнику, вполне может расти «самосейкой» — чему жизнь научит, то и усвоит. А жизнь, как известно, пользуется методом естественного отбора, не ограничивая нагрузок и не делая послаблений.
Нет, мы не собираемся обвинять современных родителей во всех смертных грехах. Просто описываем среднестатистический вариант «воспитательной методики», чем-то напоминающей капризы дикой природы: с ребенком попеременно то сюсюкают, то вешают на него всех собак, то распускают перед ним перья, то добиваются от него компенсации[29] своих нереализованных амбиций, то забывают о его существовании, переключившись на проблемы выживания — всякое в жизни случается. От «контрастного душа» чувствительные натуры могут сильно пострадать. Настолько сильно, что страх перед окружающей действительностью однажды сломает неокрепшую личность с высоким уровнем стрессовой уязвимости — врожденным или благоприобретенным.
Что же, спрашивается, делать? Во-первых, упорядочить эмоциональные реакции, изливаемые на ребенка. Во-вторых, прочитать несколько книг, посвященных особенностям детской психики. В-третьих, понять: не только дети — они не такие, как взрослые, они другие; но и все люди — другие. И в этом причина наших потаенных страхов перед окружающим миром. То есть главным образом перед окружающими нас людьми.
Глава 3. Чтобы быть собой, надо быть кем-то
Найти себя невозможно — себя можно только создать.
«Как корабль по парусам, тоскует душа моя…»
Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Только скорость у нас разная. Потому что наш разум, в отличие от окружающей действительности, кое-что останавливает. А точнее, держит и не пускает. Словно якорь — шхуну, дабы отливом не унесло. Все оттого, что мы заявляемся в этот мир не с пустой головой: вместе с нами прибывает тяжеленный «якорь» психологических схем. Этими схемами обусловлены модели нашего поведения и восприятия. Мы заранее знаем, как относиться к тем или иным событиям, новостям, личностям, переживаниям и возможностям. Вернее, не знаем, а предчувствуем. И нельзя сказать, что предчувствия постоянно врут. Или что они не врут вовсе. Реальное положение дел, как обычно, расположено где-то посередине между «всегда» и «никогда». Да и проблема, собственно, заключается не в том, с какой частотой обманывает нас наша интуиция. Проблема заключается в слове «заранее».