Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье
Шрифт:
9) донжуанизм — стремление к сексуальным связям с как можно большим количеством женщин;
10) порнофилия — привязанность к порнопродукции во всем ее многообразии;
11) пигмалионизм — фиксация на фотографиях, картинах, скульптурах не порнографического содержания;
12) телефонная скатология — телефонные звонки с непристойными высказываниями;
13) некрофилия — сексуальное влечение к трупам;
14) копрофилия — сексуальное влечение к экскрементам;
15) зоофилия — сексуальное влечение к животным.
Последние пять категорий встречаются реже, чем первые девять, и сравнительно мало изучены.
Но все эти категории объединяет стойкость
Аналогия усугубляется тем, что искаженные модели удовлетворения потребности приносят чрезвычайно мощные ощущения, не сравнимые с «нормальным» сексом или с нормальными взаимоотношениями. Удовольствие, испытанное парафиликом в процессе следования «дурным привычкам», существенно превышает удовольствие от половой связи в ее общепринятой форме. И ради возобновления этих переживаний парафилик готов даже на преступление. Что еще больше роднит его с другими аддиктами — наркоманами, алкоголиками, патологическими игроками.
Но сходство между «классической» аддикцией и сексуальным расстройством позволяет соотносить эти состояния и успешно применять сходные методы лечения — в частности, когнитивную терапию. Причина такого сходства кроется в том, что парафилия — аналогичная ошибка научения в ходе формирования схем поведения и восприятия. Человек не рождается гетеросексуальным и, если так выразиться, нормальным партнером — эмоциональным, сексуальным, социальным — для своего окружения. Всем этим навыкам он обучается в процессе приспособления к действительности. И так же, как усваивается неверный навык получения удовольствия в несексуальной сфере, формируется и закрепляется ошибочный сексуальный стимул: в этом качестве выступает не другой человеческий индивид во всей полноте его личности, а только некоторые его признаки — одежда, облик, элементы поведения и проч.
При этом «большая часть» партнера оказывается за бортом сексуальных интересов парафилика и не получает должного внимания, уважения, любви. Как все аддикты, парафилик, не будучи уверен в своей способности наладить взаимоотношения с одушевленным объектом, переносит свои чувства на неодушевленный. В крайнем случае, обращается с человеком как с вещью: использует для достижения удовольствия, а после использования выбрасывает.
«Поза нелепая, удовольствие минутное, расход окаянный»
Так лорд Филип Честерфилд, английский дипломат и писатель, охарактеризовал секс. А другой английский писатель, Джулиан Барнс, добавил: «Постель не терпит лжи, секс — не мелодрама». И оба, как водится, оказались неправы. Секс включает в себя самые разные жанры, он может оказаться и мелодрамой, и комедией, и триллером… А что касается нелепости поз, краткости удовольствия и непомерных расходов — качество секса улучшается прямо пропорционально грамотному выбору.
Но, к сожалению, человек не всегда готов выбирать. Он охотнее соглашается на тот вариант, который сам подвернется. Это правило действует не только в отношении сексуальных партнеров, но и в отношении тактики поведения с каждым очередным партнером. Если обстоятельства сложатся так, что в детстве личность оказывается обделена вниманием и любовью со стороны родителей, индивид переживает, но не старается преодолеть последствия этой депривации (так в психологии называется лишение необходимых вещей — от крова и пищи до родительской заботы). Он продолжает безвольно двигаться в том же направлении, в котором его подталкивает опыт негативных
Психологи по-разному трактуют последствия родительской депривации:
1) она может затормозить развитие у ребенка способности к обмену нежностью и интимностью с другими людьми, и во время близких отношений он уже никогда не освободится от чувства тревоги (Салливан);
2) она может замедлить приобретение необходимых навыков из-за отсутствия подкрепления (Скиннер);
3) она может привести к тому, что ребенок приобретет дисфункциональные схемы и такое представление о себе и о мире, в котором близкие отношения будут охарактеризованы как нестабильные, не заслуживающие доверия и лишенные любви (Бек).
Таким образом формируется личность интимофоба — человека, боящегося близких отношений и брачных уз.
Подавляющее большинство интимофобов — мужчины, которых воспитывали импульсивные, эмоционально неустойчивые матери, подверженные частым перепадам настроения. Ребенком интимофоб испытал на себе все сомнительные прелести эмоционального «контрастного душа», который похож на гадание на ромашке: любит — не любит — плюнет — поцелует — к сердцу прижмет — к черту пошлет… В ответ ребенок, дабы уберечь свою психику от мучительной неизвестности и регулярно возвращающихся депрессивных мыслей на тему «Мама меня не любит, потому что я плохой», вырабатывает отстраненное или, как говорят психологи, дистантное отношение к матери. Он перестает ей доверять — какие бы чувства она ни демонстрировала — перестает насовсем. Теперь он в безопасности: может принимать знаки материнской любви и нежности, но не страдать от периодов охлаждения и невнимания.
С возрастом дистантное отношение переносится с личности матери на весь женский пол в целом. Интимофоб боится за себя и потому избегает чрезмерного сближения. Он подсознательно не верит в существование добрых, заботливых, отзывчивых, а главное, уравновешенных женщин. Если его предубеждение пройдет (годам к сорока), он все-таки заведет семью с той из своих партнерш, которой удалось его «переупрямить». Если же оно останется неприкосновенным, интимофоб… женится. Но уже на совершенно другой женщине — такой, которая напоминает ему незабвенную маму-истеричку. Как видите, интимофобия в принципе излечима. Более того, это не психологическая и тем более не сексуальная, а скорее социальная дисфункция: человек опасается чересчур сближаться с партнером, предпочитая сначала убедиться в его преданности, а потому не женится на своей любовнице и не заводит детей, хотя ведет с нею общее хозяйство и строит планы не только на ближайший уикенд, но и на грядущий отпуск. В таком поведении нельзя усмотреть ничего криминального: прежде чем жениться, следует понять друг друга. И, как говорится, загс вам судья. Ведь если женщина до конца понимает мужчину, это кончается либо браком, либо разводом.
В больших городах тактику повышенной осторожности предпочитают и мужчины, и женщины. Получить достоверную информацию о человеке довольно трудно, даже если это человек твоего круга: в ограниченном (профессионально или имущественно) круге общения все знакомы со всеми, но весьма поверхностно. Мы видим только те маски, которые нам позволяют увидеть. И, раз-другой попавшись в ловушку «неудачных» отношений, начинаем пристально вглядываться в потенциального партнера: а он вообще тот, за кого себя выдает? Иногда личное знакомство ничуть не правдивей контактов в интернете: беспомощный мамсик играет крутого предпринимателя, акулоподобная бизнес-леди строит из себя эфирное созданье, циничный пофигист косит под спасителя голодающих детей и бездомных собак (или голодающих собак и бездомных детей)… Чтобы снять маску с другого человека, требуется время, упорство и жесткость. Вернее, жестокость. Люди страдают, когда мы добираемся до их сути. Ну, а когда не добираемся, предпочитая поверить в маску, тогда страдаем мы. Индустриальное общество в отличие от традиционного не может предоставить досье на каждое интересующее лицо и не ведет тотальных слежек всех за всеми. Потому и приходится полагаться на собственную наблюдательность и сообразительность. Так что в городском жителе всегда сидит интимофоб. Маленький такой, назойливый.