Психология конфликта
Шрифт:
Что означает на языке социальной психологии познания восприятие ситуации как конфликтной? Это означает, что, оценивая конкретную ситуацию через ее сравнение с образцами различных ситуаций социального взаимодействия, имеющимися в его опыте, человек относит ее к категории «конфликт».
Категоризация – это способ систематизации индивидом окружающей среды в соответствии с потребностью в уменьшении ее субъективной сложности. Дж. Брунер еще в 1958 году писал: «Наиболее очевидным обстоятельством… является то, что восприятие или регистрация объекта или события в окружающей среде включает в себя акт категоризации» (Tajfel H., 1980, р. 114). Социальная категоризация – это «процесс упорядочения окружающей среды в терминах категорий, т. е. через группировку людей, объектов и событий так, как если бы они были подобны или эквивалентны одно другому в их отношении к индивиду», а ее значение определяется тем, что, по выражению Г. Тэджфела, «социальная категоризация
Особая роль категоризации связана с тем, что объект восприятия (идет ли речь о ситуации или социальном явлении, человеке или предмете) оценивается и наделяется тем или иным смыслом в зависимости от своей категориальной принадлежности. Тем самым категоризация становится основой дальнейших действий, их регулятором. Образующиеся категории – это активные конструкции, основа, на которой базируется повседневное социальное взаимодействие. Как и любой акт категоризации, социальная категоризация имеет два аспекта – индуктивный и дедуктивный, соответственно отражающие приписывание объекта или события к определенной категории на основе имеющейся информации и создание заключений о природе объекта или события на основе свойств категории.
Таким образом, на основе категоризации и интерпретации социальных ситуаций индивид создает собственные «когнитивные соответствия» этих ситуаций. При этом «ситуационные модели», по мнению ряда авторов, являются «личностно окрашенными», будучи скорее образами «человека-в-ситуации», а не самой ситуации.
Применительно к конфликтам это означает, что социальный прототип конфликта будет представлять собой такую же «амальгаму», сочетающую характеристики людей и их социального поведения, типичного для данных ситуаций. Другими словами, описание конфликтной ситуации также скорее будет напоминать прототип «люди-в-ситуациях».
Определение ситуации
Результатом восприятия (построения образа) ситуации и ее интерпретации («объяснения» на основе категоризации) становится «определение ситуации». Брунер, излагая суть своего «нового взгляда» на когнитивные процессы, писал, что восприятие представляет собой своеобразный процесс принятия решения (Андреева, 1979, с. 34). Применительно к восприятию ситуаций этим решением становится «определение», которое дает ситуации человек.
Приоритет в четкости постановки и формулировки этого понятия отдается американскому социологу У. Томасу (хотя и сами явления, обозначенные им как «определение ситуации», и их значимость неоднократно отмечались разными авторами). Специалистам в нашей стране он в основном известен как один из авторов знаменитой книги «Польский крестьянин в Европе и Америке», написанной совместно с эмигрировавшим из Польши в Америку социологом В. Знанецким. В основу этой работы положены результаты исследований, проводившихся Томасом и Знанецким в течение нескольких лет и посвященных изменениям, происходящим с семьями и общинами польских крестьян, которые в результате иммиграции в Америку и Германию включаются в новую для них систему индустриальных отношений. Важным источником информации для авторов стали включенные в книгу сотни страниц их семейной переписки, отражающей жизнь нескольких десятков семейных «кланов» польских эмигрантов.
На основании своих исследований Томас и Знанецкий пришли к выводу что для понимания поведения людей их индивидуальные представления, вытекающие из индивидуального восприятия окружающей социальной реальности, гораздо важнее объективно измеряемых социальных фактов, описывающих эту реальность. Принципиальная позиция авторов звучит следующим образом.
Мы должны поставить себя в позицию субъекта, который пытается найти свой путь в этом мире, и мы должны прежде всего помнить, что среда, которая влияет на него и к которой он пытается адаптироваться, это не объективный мир науки, это ЕГО мир, природа и общество, какими он видит их, а не как их рассматривает ученый. Индивидуальный субъект реагирует только на свой опыт, и его опыт – это не то, что абсолютно объективный наблюдатель может обнаружить в части мира, доступной индивиду, но только то, что сам индивид там находит (Thomas, Znaniecki, 1958, p. 1846–1847).
В соответствии с этим «программным» положением Томас и Знанецкий развивают свое понимание ситуации и способов ее описания, а также указывают на то, какие данные необходимо принимать во внимание, чтобы понять, как у человека на основе опыта возникает «определение ситуации». Общий анализ ситуации, как считает Томас, должен идти по двум аспектам – как ситуация описывается в объективных верифицируемых терминах и как она определяется самой личностью.
Результатом развития этих идей стала формулировка так называемой теоремы Томаса. Она звучит следующим образом: «Если ситуации определяются как реальные, они становятся реальными по своим последствиям».
Томас иллюстрирует это положение
Теорема Томаса
Если ситуации определятся как реальные, они становятся реальными по своим последствиям.
Классическим примером практической реализации теоремы Томаса является случай, описанный Р. Мертоном под характерным названием «Самовыполняющееся пророчество». Речь идет о ситуации биржевого краха в Нью-Йорке в 1929 году, одного из эпизодов Великой депрессии 30-х годов. Проведенное исследование показало, что в банках были наличные деньги, но люди этому не верили, и поскольку все одновременно стали забирать свои деньги, банки один за другим обанкротились. Таким образом, «люди определили ненастоящую ситуацию как истинную, в результате же на практике она и оказалась истинной» (Монсон, 1992, с. 180). Термином «самодостаточность пророчества» Мертон предложил обозначать «степень вклада, вносимого людьми в создание таких жизненных обстоятельств, которые подтвердят их ранее существовавшие гипотезы об окружающем мире» (Андреева, 1997, с. 20).
Следствием «определения ситуации» становится поведение, которое строит в соответствии со своим определением.
Другой впечатляющей иллюстрацией, хорошо знакомой психологам, является знаменитый эксперимент Ф. Зимбардо, о котором он вспоминает следующим образом (Zimbardo, 1982).
Несколько лет назад я был суперинтендантом тюрьмы. Я прибыл в Стэнфордскую окружную тюрьму, экспериментальную тюрьму, созданную психологами для исследования динамики отношений между заключенными и охранниками. Наша мнимая тюрьма славилась «хорошими охранниками» и «хорошими заключенными»; мы знали, что это так, потому что мы ее таким образом и устраивали. Для роли тюремщиков или заключенных отбирались только нормальные, здоровые, законопослушные добровольцы. Жребием, с помощью подброшенной монеты, они делились на противоположные стороны, таким образом, в действительности не было никаких причин, чтобы человек стал именно заключенным или тюремщиком. Но, как в пьесах Пиранделло, иллюзия, которую мы создали, вскоре слилась с реальностью. Наша мнимая тюрьма стала слишком реальной. Охранники, которые были, как правило, спокойными и миролюбивыми людьми, стали проявлять садизм и жестокость. Заключенные, выбранные за их «нормальность» на основе разнообразных личностных тестов, стали проявлять в своем поведении различную патологию. Сам факт пребывания заключенных в тюрьме оправдывал деградацию охранников. Заключенные заслужили то, что они получили, потому что они «нарушители порядка» и «опасны». Самое худшее обращение с заключенными имело место, когда тюремные начальники спали или были заняты чем-то другим, когда охранник был наедине с заключенным – тогда «эксперимент» приостанавливался и личностные мотивы брали верх. Представьте себе, каждый знал, что это начиналось как эксперимент, но воспоминание об этом с каждым прошедшим днем становилось все менее живым». (Отметим особо этот весьма впечатляющий факт: участники эксперимента как бы начинают превращать эту ситуацию в настоящую.) Заключенных будили несколько раз за ночь, ссылаясь на необходимость переклички, но в действительности эти ночные уловки использовались охранниками, чтобы им не было скучно. Когда родители и друзья приходили их навестить, большинство заключенных выглядели плохо и ужасно себя чувствовали. Навещавший их священник однажды видел, как заключенный потерял самообладание и истерически разрыдался…
Я считал себя «либеральным администратором»; действительно, некоторые охранники жаловались, что я слишком мягок с заключенными. На пятую ночь все мы были вовлечены в процесс эскалации власти над страдающей беспомощностью и усиления контроля над людьми (скорее, чем за научными переменными).
Зимбардо признается в том, что и он сам, «бесстрастный исследователь», оказался эмоционально вовлеченным в эту ситуацию. Поняв, что «импульс места взял верх над нашим здравым смыслом и чувствительностью», он остановил эксперимент за неделю до запланированного дня окончания. Эта история убедительно иллюстрирует «определение ситуации»: участники эксперимента, зная, что ситуация, в которую они включены, нереальна, искусственна, постепенно начинают вести себя так, как если бы она была реальной; и в своих действиях и переживаниях они превращаются в надзирателей и заключенных.